Любые вещи мог бы делать Клиппер, все, что захотел бы, мог бы иметь… Они забрали это у него. Украли. Отобрали прямо из его рук.
Он был ребенком. Проклятым дитем. Все еще растущим. Немного меняющимся каждый день.
Тринадцать.
Ярость заполняет мою грудь.
Я хватаю руку Бри, переплетаю свои пальцы с ее. Она сжимает их в ответ.
Этого становится достаточно, чтобы удержать меня от взрыва.
В Объединенном Центре сигнализация мигает красным, ее звук стандартный и чистый, как никогда.
Нас тащат не в камеру, а на закрытое и пустующее поле для тренировок. На овальный участок травы, окруженный экранами, на каждом из которых транслируется хаос. На площади пламя вырывается из окна здания и дым окутывает все внизу. Где-то падают люди, их тела растаптываются теми, кто еще борется. Войско, носящее темные мундиры преобладает над остальными. Еще больше автомобилей едет на площадь. Из-за каждого угла появляются бесконечное число Копий.
Хотя я не узнаю все места, я вижу подобные дебоши на других экранах. Пожалуй, в Хейвене. Да и в Радиксе и Лоде.
Мы в меньшинстве. Нас перехитрили. Мы побеждены. Без предохранителя, люди обречены стать раздавленными.
Копия ведет меня, толкает между лопаток, призывая идти быстрее. Мы доходим до линии, нарисованной на траве, и он говорит нам встать на колени.
— Я не могу… дышать, — выдыхает Сэмми, — не говоря уже… встать на колени.
Его пинают в спину коленями. Мы с Бри сдаемся без боя.
На смотровой площадке стоят Франк и Харви, наблюдая за происходящим. Плечо ученого забинтовано после промаха Бри, и когда он видит нас на коленях и избитыми его рот дергается. В улыбке? В гримасе? Я не могу сказать.
— Предатель, — огрызается Бри.
Я собираюсь признать, что она была права, что Харви никогда не работал с нами. Его план существовал для того, чтобы вытащить всех Повстанцев и Экспатов из укрытия, чтобы завлечь нас на убой. Но потом…
Сигнализация меняется.
Рев отрубается и превращается в беспорядочное стаккато. Это не песня, а какофония.
Ноты, кажется, повышаются и смягчают во всех неправильных местах, пульсируя от некого спазма. Франк прикрывает руками уши. Копии делают то же самое. Я бы тоже так сделал, если бы они не связали мои руки при выходе из автомобиля. Шум является ничем, кроме оглушительного, конвульсивного припадка.
— Какого дьявола, что с ней случилось? — кричит Франк.
— Не знаю, сэр. — Харви наклоняет голову, прислушиваясь, как будто он очарован этим безумием. — Я пойду, проверю.
Он проскальзывает внутрь. Франк возвращает свое внимание к Копиям на поле и проводит пальцем по своей шее.