Кончилось тем, что, выступив вопреки всем правилам еще раз, после «заключающей», Алексей Иванович в пух и прах разбил ее, высмеял каким-то ловким образом, сказав, что ее заключение соответствует арифметическим действиям «сложить и поделить», но уж никак не диалектике. Лиза помнила: диалектика — слово из основ марксизма-ленинизма. Что точно оно обозначает, Лиза забыла, но было совершенно ясно, что после него те цитаты, которые приводила «заключающая», уже не имеют прежней безоговорочной силы. Может, что-нибудь такое и говорили классики, но «заключающая», видимо, не совсем верно их поняла. При каждом ловком выпаде Алексея Ивановича Лизка, как ни жаль ей было обижать ведущую, невольно смеялась, и Алексей Иванович хитро поглядывал на нее.
Представляя все это, Лиза потом совсем неожиданно припоминала и тему диспута, и книгу, по которой он проводился, но это уже было не важно, потому что она будто снова слышала, как, наклонившись к ней, настойчиво шепчет уже в третий или в четвертый раз ее подруга: «Кто это такой?», и каждый раз, на что-то досадуя, Лизка только отмахивается: «Потом!», «Не мешай, Ляля!» и даже грубо: «Да отстань ты со своими глупостями!» Все-таки, когда диспут закончился и Алексей Иванович подошел узнать, довольна ли им Лиза, подруга вертелась возле, и Алексей Иванович, конечно, обратил на нее внимание. Глядя, как ласково и любопытно смотрит он на Ляльку, расспрашивает, где та работает, какая у нее семья, с кем остается сын, когда ее нет дома, и наконец, какие здесь развлечения и скучно или нет жить на курорте, Лиза вспомнила, что он все-таки зануда, и раздраженно поторопила их: «Уборщица ждет двери закрывать!»
По лестнице они спускались впереди Лизки, не оборачиваясь, и пока она бегала, искала уборщицу, исчезли.
На следующий день Лялька пришла небрежная, долго крутилась возле книжных полок.
— Не мешай! — то и дело одергивала ее раздраженно Лиза. — Что ты крутишься, как перед зеркалом?.. Отойди отсюда… Сними те книги!.. Туда не садись!
Наконец, роясь в книгах, спросила:
— Ну, что… как вчера?
Подруга фыркнула смешливо — оказывается, им помешал ее ревнивый возлюбленный: он ждал неподалеку, отозвал ее в сторону, и Алексей Иванович крикнул: «Ну, я пойду — теперь вам, наверное, не страшно!»
— А ты что, врала, что тебе страшно?
— Ага! Что у нас очень темная улица! Ха-ха! Если бы ты видела, как злился Женька! Я думала, он меня побьет! Я же, говорю, по-моему, тебе не мешала, когда ты…
Глядя в маленькое зеркало в выдвинутом ящике стола, Лизка подумала с грустным успокоением: ей ли, страхолюдине, тягаться с Лялькой!