— Да нет, — говорила хозяйка дома небольшому человечку, который казался уродом: с огромным лбом и мудрыми скорбными глазами. — Да нет. Не в том дело. Сейчас я попытаюсь сформулировать. Вот мы как-то говорили: герой открывает дверь и выходит на улицу. Писатель должен знать, что с героем будет дальше. Что будет дальше. Если он пойдет и позавтракает — это одно. Если он покончит жизнь самоубийством — это другое. А мы все не знаем, что с нами будет через несколько часов. Слишком быстро все движется… Да нет, нет… Сейчас некогда. Человек, когда работает, ему некогда петь… Это не то! Мурлыкает, напевает — да! Правильно. Вот почему… Да!.. Вот почему сейчас и поет вся страна — «Под городом Горьким»… Да… Вот почему сейчас вырабатывается очень приличная, прямо-таки совершенно приличная читабельная литература. Гораздо выше дореволюционной. Возьмите журнал до революции: либо это действительно прекрасные вещи, либо уж такая дрянь, что и читать невозможно. А у нас вырабатывается оч-чень приличная читабельная литература. А что вы хотите? Читатель хочет отдыхать. Ему нужен сюжет, несчастная любовь, половые проблемы. А почему «Золото» Полевого зачитывают до дыр?
Человек с лицом урода молвил что-то так тихо, что Ксения не расслышала.
— Цензура? — откликнулась хозяйка. — Глупости. Китайский император велел отрубать головы поэтам. И что же? Они писали изумительные стихи, которые зарывали в землю. Эти стихи нашли. Что?.. Нет, уверяю вас, нет. Искусство приходится на периоды упадка, реакции. И делают его больные, несчастные люди. Это заместитель действительной жизни. Все убыстряется, только не время прихода расцвета искусств. Народ творит тогда, когда устает. Плод созревает перед зимою…
…На обратном пути Людвиг с любопытством выслушивал Ксению:
— Как вы говорите? Урод? Горбун? К вам на язык не попадайся. Это Байдуков. Мудр? Не знаю. Во всяком случае, никогда не обнаруживал этого. Автор двух книжечек — о чем бы вы думали? — о спорте. Да, о спорте, и очень увлеченные, жизнерадостные были книженции… Ну-ну, это вы, конечно, преувеличиваете насчет жуткого мертвенного лица Введенской. Возможно, она глуховата, хотя удачно это скрывает — в этом, возможно, объяснение некоторой, скажем так, неподвижности взгляда. Введенская — известный литературовед и очень порядочный человек. Никаких ужасных тайн, убийств, отравлений в ее жизни не было — вас подводит излишнее воображение. Но не важно. Кройте дальше, это любопытно… Вот тут я с вами полностью согласен. Попова вульгарна и ограничена, хотя не только успешно пишет и печатается, но даже имеет, как она выражается на читательских конференциях, «магистральную линию творчества»… А, Маргарита? Была когда-то очень красива. Это ее старые литературные знакомства по мужу, с которым была у них большая любовь. Вы о нем едва ли слышали. Он был известен очень недолго и скоро погиб… Да? Вы считаете, на Сашу ока произвела впечатление? Возможно, вам виднее, я как-то не глядел… Шизофреничный человек? О, это поэт, и поэт любопытный. Эрудит, интеллектуал. Не очень, правда, печатается. Не в струю, так сказать.