Почему замкнутость — это бесконечность? Возможно, ей не нравилось это слово — «замкнутость». Ее опасения, ее надежды убыстряли бег, проносясь непрозрачными вихрями.
Она то читала все эти «pro» и «contra», то пыталась вспомнить и соотнести с прочитанным свои мысли, которые вспоминались не сразу, словно были совсем из другой области: — Красные пятки… Человек случаен среди вечного… А, вот оно, поняла: это как раз и познается по кусочкам — вечные, а потому и замкнутые законы. Вечные. Человек случаен среди вечных, но не имеющих к нему внутреннего отношения законов… Но, может быть, там, во вселенной есть нечто большее, чем мертвая, механическая гармония? Просто оно недоступно еще человеку, потому что несоизмеримо ни с его размерами, ни со временем его жизни.
Однако, вот введение к «Диалектике природы», то самое, которое она и должна была прочесть прежде всего, но пропустила, пока не просмотрела остального. И правильно сделала, что читает в завершение: тут Энгельс свел свои мысли воедино в фокус. Тут страсть, тут то, ради чего годы труда! Тут слитная, осмысленная история человеческого познания, радость выхода из тьмы средневековья к свету, радость людей-титанов, смысл накопления знаний! Здесь общая картина движения Природы! И человек в этой картине — не жалкая случайность, а «то позвоночное, в котором природа дошла до познания самой себя», «высший цвет — мыслящий дух»! Не жалкая частица, а наивысшее развитие самой природы!
И все-таки что-то не так. Чего же не достает ей в этой картине мира? В которой у человека не просто есть свое место, но это место — вершинное, «время наивысшего развития», которое придает смысл самому существованию мира. И хоть и этому истечет свой срок и придет хана «высшему цвету», но можно надеяться, что природа не ослабнет настолько, чтобы где-нибудь когда-нибудь, пусть ценою «бесчисленных попыток» не создать снова мыслящих существ. Так чего же, чего же Ксении еще?
Кажется, ей нужен не пьедестал, не вершина, а вселенский смысл. Или другое: пусть сама Вселенная неодушевленно закономерна, но наряду с человеком в ней должно быть нечто высшее — выше человека! — которое придавало бы смысл самому человеку. Лучше, чтобы человек был средством, а не целью, а цель была бы выше его!
На худой случай — да, на крайний случай она согласна и на картину энгельсовскую: Вселенная, в которой редко, но необходимо расцветает человеческий мир — мыслью и радостью.
Но лучше бы человек был не цветком, а делателем, не вершиной, а ходоком. Только бы было куда идти.
* * *
В январе Милка пригласила Ксению на вечер в Академии.