Дети серого ветра (Эгерт) - страница 213

— Иджен? Это Дейвин. Князь сейчас не занят? Нет? Отлично. Передай ему комм, будь добр.

Услышав голос Димитри, Дейвин для скорости перешел на сааланик и доложил о противоречии интересов следствия и местных законов, услышал: «Да, проси собрать совещание, я через час буду» — нажал отбой и передал Ивану решение князя.

Через час они сидели в кабинете уже вшестером. Димитри, подперев голову рукой, слушал тяжелые слова казенного языка, которым местные говорили о неприятных вещах, таких же, как решение расстреливать террористов на месте. Кем бы ни была Алиса, по их законам у нее оставались права, гарантом соблюдения которых являлся князь. Саалан уже нарушили местные нормы, когда доставили Алису в замок и не позвали ей адвоката из местных, тем более нарушением был личный досмотр без санкции. Нарушением был и укол снотворного без показания врача. Ну и задерживать ее без предъявления обвинения они могли еще не больше суток. Остальное в местном правовом поле не существовало, на счастье имперской администрации, потому что оно оказалось бы за пределами допустимого очень далеко. Впрочем, коллеги были готовы сделать то, что князь просил, и были согласны продолжить допросы с пристрастием, вообще-то определяемые ими самими как пытки. Они жили в реальном мире и понимали, что если речь идет о террористической угрозе, цивилизованными средствами очень мало что можно сделать, даже если клиент не «сюрпризит», а без сюрпризов в деле Медуницы уже не обошлось. Учитывая, что потери среди обычных горожан ее не очень трогали, беседа без протокола, которую просил у них Дейвин, каким бы неприятным методом она ни была, оставалась единственным рабочим вариантом. Хотя проделанной следствием работы, которую приказ князя мог просто обнулить, им было откровенно жаль.

Выслушав все, что местные были готовы ему сказать, Димитри резюмировал:

— Хорошо. Благодарю вас за разъяснения, решение будет в течение суток. Похоже, хороших путей у меня не остается.

История жизни досточтимого Вейлина, будь она пересказана без его участия, выглядела бы довольно драматически. Но сам он не думал об этом, просто привык к тому, что за его спиной рушится все, к чему он привык, едва он уходит из знакомого места.

Едва трех лет от роду, он пришел в монастырь в сопровождении юной сайни Йины, которой ее мать велела найти для него гнездо. Пока досточтимые выяснили, откуда они явились, прошло почти полгода. Это и понятно: сайни шла по запаху, и они вдвоем — зверь-подросток и человеческий ребенок, еще слишком маленький, чтобы покидать дом, — успели пройти и забраковать «полный след полных следов» разных «человечьих гнезд». Йина рассказывала людям обо всех этих гнездах в обратном порядке, от последнего к первому. Она уставала, начинала путаться и прерываться, продолжение разговора приходилось откладывать и начинать снова в другой день. В общем, когда определились с домом, из которого мог быть отправлен этот ребенок, дома уже не было: ддайг успели найти его гораздо раньше. Как и все небольшое поселение. Сайни и люди сражались вместе и вместе погибли: спор за горные долины на самом востоке империи между саалан и ддайг шел давно, и те приходили не впервые. В этот раз ддайг хватило, а саалан оказалось слишком мало, даже если считать их вместе с сайни. Когда Вейлин узнал об этом, он уже учился в интернате в Городе-Над-Морем. Ему написал об этом досточтимый брат-воспитатель того монастыря, где осталась сопровождавшая его сайни. Больше из его семьи не выжил никто. Вейлином, Волчонком, он стал из-за редкого, серо-пепельного цвета волос. И, конечно, из-за зеленых глаз. На самом деле, для землянина досточтимый выглядел вполне обычно: зелено-карие или светло-карие с зеленью глаза при пепельно-русых волосах тут не редкость, это и было причиной, по которой досточтимый вообще попал в экспедицию. Но для саалан, не видевших живых волков никогда, «волк» — это волшебный зверь, спутник старых богов, воплощение ночи, и узнать его можно только по зеленым глазам и серой шерсти. Это сочетание в Аль Ас Саалан встречается даже реже, чем такие беловолосые и темноглазые, как Дейвин да Айгит. Волчонком найденыша сначала прозвали в монастыре, куда его привела Йина, а потом он взял это имя после принесения обетов. О доме он ничего не помнил толком, кроме квамов и сайни, но они всюду примерно одинаковые — кроме той, с которой он шел через степь, конечно. Других таких нет и не может быть. К Йине он приезжал в монастырь раз в год, пока досточтимые не написали ему однажды, что она умерла. После этого он поехал на практику куда-то в Южный Саалан, поработал с рыбаками севера, был переписчиком при монастыре недалеко от столицы, а потом да Шайни начали набирать людей в Новый мир. Его ничто не держало, и его кандидатуру предложила настоятельница. В Новый мир он пришел одним из первых: их забрасывали наудачу, никто не знал, удастся ли вообще закрепить нить. Но им удалось. Когда порталы стабилизировались, он уже знал о магии этого мира, точнее, об ее отсутствии, больше, чем кто бы то ни было. Именно Вейлина вызвали к магистру с докладом о магической традиции Нового мира как раз перед первым советом, на котором решался вопрос о формате присутствия. И он едва не потерял дар речи, когда магистр подвинул ему по столу список книги наставлений о Пути, заложенный образцом узора, который Вейлину должно носить на настоятельском фаллине. Вышивать его пришлось уже в Озерном крае. Разумеется, своими руками. Хорошо хоть, что свеженазначенный достопочтенный успел перед уходом приобрести шерсть для вышивки в тон. Вообще-то, это предложение должен был получить досточтимый Айдиш, но магистр сказал, что дурно будет отдавать всю власть в крае одновременно двум настолько близким родственникам. Для Вейлина была важна не столько личная власть, обеспеченная его должностью, сколько возможность быть где-то и кем-то, в определенном положении и при конкретном деле, понятном ему самому. Новый мир давал эту возможность всем, хотя и довольно дорогой ценой. Впрочем, дешево Вейлину ничего в жизни не доставалось, и он был готов. В отличие от многих соотечественников, прибывших одновременно с ним и позже. Этот мир пережевал и проглотил уже больше двухсот граждан империи, ставшей ему матерью, в том числе и несколько десятков магов посильнее него. Предыдущий наместник, умный и обаятельный маркиз да Шайни, был в их числе. То, что от него осталось, не было ни магом, ни человеком. Да что там, даже став рыбой, оно оказалось бы не очень жизнеспособно, это еле живое существо, бывшее дворянином и магом когда-то. Теперь Новый мир облизывался на второго мага и дворянина, присланного сюда императором на замену первому. Он, говорят, был покрепче молодого да Шайни, но с некой трещиной внутри, о которой достопочтенного предупреждали очень неопределенно. У князя Димитри да Гридаха был свой конфидент, и Вейлина это скорее радовало. Но было нечто, с чем наместник земель империи мог прийти только к самому достопочтенному. Так что когда секретарь доложил ему о визите князя, Вейлин уже знал, что наместник «принес ему тяжкое». Сам факт его появления говорил об этом прежде его слов. Вейлин не любил Новый мир именно за такие дни, но у судьбы не было для него другого места. Он сочувствовал князю заранее. Но не предполагал того, что услышит.