- Генерал, это кризис наступил у меня сравнительно недавно.
- Почему?
- Потому, что мне дали почувствовать недоверие.
- Не порите ерунды! Кто это мог сделать?! Мне прекрасно известно, как относится к вам командование группы армий!
- Мне выразили недоверие в той организации, которая мне представляется совестью нашего государства. Ч имею в виду гестапо.
- Скажите, пожалуйста, - после некоторой паузы спросил Нойбут, - кто именно из работников гестапо выразил вам недоверие?
- Шеф восточного управления бригадефюрер Крюгер.
- Это же не центральный аппарат.
- Для меня нет разницы - периферия или центр.
- Как на духу: вы не чувствуете своей вины? Какой-нибудь, самой мелкой? Невольной?
- Я готов завтра же предстать перед судом - я чист перед родиной и фюрером. Поэтому я и прошу отправить меня на передовую. Я готов своей кровью искупить главную мою вину - я столько лет работал в аппарате у этого негодяя и не смог его понять.
- Вот что... Я переговорю в двух аспектах: с командованием группы армий - по официальной линии, а неофициально я свяжусь с Кальтенбруннером. Я высоко ценю вас, Берг. Я готов сражаться за вас. В такой же мере решительно, как и прикажу вас расстрелять, если мне сообщат любые, самые незначительные данные, хоть в какой-то мере обличающие вас в контактах с заговорщиками.
- Генерал, вы не можете себе представить всю степень моей благодарности. И тем не менее позвольте мне оставить вам мой письменный рапорт. Он мотивирован. Это - документ. И поверьте, если он записан химическими чернилами, то продиктован кровью.
- Хорошо, хорошо. Важные дела надо утрамбовывать пищей. Вы не оценили искусства моего повара.
- Борщ изумителен.
- Немного водки?
- Теперь да. Я сейчас словно в детстве после исповеди.
- Прозит!
- Прозит!
- И сегодня же, не медля, приступайте к работе. Это не пожелание, это приказ.
- Слушаюсь, генерал. Хотя это сопряжено с некоторыми трудностями: операция, поверьте слову, необыкновенно перспективна. Речь идет о перевербовке русской разведчицы и о моем дезинформационном контакте с представителями Генштаба Красной Армии, Эта операция не может развиваться успешно до тех пор, пока гестапо Кракова - к слову сказать, это наша совместная операция, и я не могу присваивать все лавры армейской разведке, - пока гестапо Кракова не выделит своих людей, необходимых в этой решающей фазе.
- Приступайте к работе незамедлительно! Встряхнитесь! Ну, ну! Вот так!
- Генерал, я очень, очень признателен вам.
- Э, перестаньте, - поморщился Нойбут. - Я ненавижу оказывать благодеяния, но считаю для себя непреложным законом выполнять воинский долг. Я его выполнил. И по-моему, вы запомнили: я буду сражаться за вас до той поры, пока убежден в вашей преданности родине. Если я буду поколеблен в моей вере - я с такой же убежденностью отдам вас в руки правосудия.