— Что ты можешь знать о скромности? — поинтересовалась девушка. — Ты же никогда не была свободной женщиной.
— Я была! — возмутилась я.
— Настолько же свободной, насколько свободными могут быть женщины вашего мира! — усмехнулась она.
— Возможно, — не стала спорить с ней я.
— Вы там понятия не имеете о том, что значит быть свободной, — заявила Янина, — потому что вы никогда не были настоящими гореанскими свободными женщинами. Вы даже представить себе не можете той свободы, которую имеем мы, вам не дано знать нашей гордости, благородства, блеска, власти, одеяний, вуалей, достоинства! Нам подчиняются мужчины. Они отступают перед нами. Они освобождают для нас дорогу. Они не сядут в нашем присутствии без разрешения. У нас есть Домашние Камни! А вот у тебя был Домашний Камень?
— Нет, — вынуждена была признать я.
— Вот и я так подумала, — хмыкнула она.
— Но даже на Горе не у всех есть Домашний Камень, — заметила я.
— Ну да, не у всех, например, у животных, неудачников, бродяг, изгоев, негодяев, преступников, у мужчин, отрёкшихся от своего камня и тому подобных, — сказала Янина, а затем, понизив голос до еле слышного шёпота, добавила: — и ещё, возможно, у Царствующих Жрецов.
Судя по тому благоговению, с которым она это проговорила, я почувствовала, что для меня будет разумно воздержаться от разговора о Царствующих Жрецах.
— О какой скромности Ты можешь говорить, — продолжила гореанка. — Насколько я понимаю, в вашем мире есть места, где женщины обнажают лица, даже на улицах.
— А я слышала о некоторых гореанских свободных женщинах ходящих с открытым лицом на причалах, — припомнила я.
— Они из низших каст, — объяснила девушка. — И в рабочие дни, а не по праздникам.
Вероятно, гореанская свободная женщина боится обнажить лицо больше, чем даже обнажить тело. Хотя поначалу меня несколько удивлял такой подход, но после некоторых раздумий, мне это стало казаться разумным. Тела, пусть и прекрасные, относительно подобны и относительно анонимны, тогда как лицо — уникально, отличительно, особенно и индивидуально. Кроме того оно, со всеми своими тысячами оттенков и выражений является зеркалом внутреннего мира человека. Конечно, лицо раскрывает тысячу прихотей, капризов и тайн женщины, выставляя её напоказ тысячекратно больше, чем это делает её тело, каким бы изумительным и захватывающим оно не могло бы быть. И гореанские мужчины смакуют, наслаждаются, доминируют и владеют целой женщиной. Видя лицо женщины, мужчины читают в нём рабыню. Они хотят, требуют и держат в своём ошейнике всю женщину целиком, со всем, что внутри и снаружи, с её лицом и телом, со всеми её мыслями и чувствами, потребностями и эмоциями. Соответственно, первое, что будет сделано с захваченной свободной женщиной, если её не собираются удерживать ради выкупа или доставки кому-либо для его удовольствия, это раздето её лицо. После этого, будучи столь опозоренными, многие женщины по своей собственной воле становятся на колени и принимают ошейник. Впрочем, кажется, многие из них ждали этого момента всю свою жизнь. Не потому ли так часто счастливое и сияющее лицо рабыни, познавшей ласку и доминирование мужчины, столь оскорбляет свободную женщину.