— И всё это, насколько я понимаю, мы должны завершить до двадцатого ана, — сказала я.
— Лучше раньше, если получится, — кивнул Тиртай.
— Береговая сторона причала будет открыта, — напомнил я.
— За ней следует присматривать, — указал он.
— Что насчёт случайных прохожих? — поинтересовался я.
— Свидетелей быть не должно, — предупредил Тиртай, — нож тебе в помощь.
— Ветер поднимается, — заметил я. — Похоже, моряки правы. Будет шторм.
— Захвати плащ, — посоветовал он. — Тёмный плащ.
Я попыталась стянуть кандальный браслет со своей лодыжки. Разумеется, он держался на месте и удерживал меня с совершенством, как, несомненно, было предусмотрено нашими хозяевами, этими животными и монстрами, которым мы принадлежали.
— Что Ты делаешь? — поинтересовалась Янина, с лязгом своей собственной цепи поворачиваясь ко мне.
В конуре, сложенной из брёвен, стоял полумрак. Это было помещение с низким потолком, без единого окна, приблизительно двадцать мужских шагов в длину. В каждом конце свисало по маленькой тусклой лампе. Перед тем как войти в конуру мы раздевались, но внутри у нас были одеяла. Мой ножной браслет был короткой цепью присоединён к длинной цепи, шедшей через всё помещение и закреплённой в его концах.
— Ничего, — раздражённо буркнула я.
— Если будешь продолжать в том же духе, натрёшь лодыжку, — предупредила она.
— Господа не обрадуются, если найдут у тебя шрамы, — добавила Релия, лежавшая с другой стороны конуры, прикованная к дальнему концу длинной цепи. — Им нравится, чтобы мы были гладкими под их руками.
— Вот и оставайтесь такими! — сердито бросила я.
Правда, я хорошо помнила, как совсем недавно, была столь же обеспокоена тем, чтобы быть мягкой и гладкой для прикосновений рук рабовладельцев. Рабыни крайне озабочены такими вещами. Они надеются быть желанными и нравиться мужчинам. В конце концов, они — рабыни.
— В последние несколько дней Ты стала сильно отличаться от себя прежней, — заметила Релия. — Ты стала неприветливой, раздражительной и недовольной. Что случилось?
— Ничего, — буркнула я.
— Это началось после того, как она вернулась с причала, — пояснила Релия Янине.
— Так что же там произошло? — спросила Янина.
— Вы спать будете? — недовольно проворчала другая рабыня, отворачиваясь к стене на своём одеяле.
Я чувствовала, как по моим щекам бегут слёзы.
— Ты не сможешь стянуть браслет, — сказала мне Релия.
— Она это знает, — заявила Янина. — Это она символически, от расстройства, чтобы делать хоть что-то лишь бы отвлечься.
— Но делая это, она может поранить себя, — напомнила Релия.