— Именно это было сделано со мной, — вздохнула Донна.
— Мы могли бы заявить, что не смогли найти их, — предположил один из мужчин.
— Бывает, что ложь оправдана честью, — заметил Генсерих, — но чаще — нет.
— Конечно, Господин, — сказала Донна, — иногда честь может противоречить чести.
— Любая ложь постыдна, — заявил кто-то.
— Не более постыдна, чем резня беспомощных рабынь, — осадил его другой.
— Дом чести огромен, — сказал третий. — Его башни ясно видны, но только глупец станет утверждать, что знает его каждый кирпич и камень.
— Это тонкий вопрос, — покачал головой Генсерих.
— Нет! — осмелилась не согласиться с ним Донна.
— Такая ложь может быть рискованной, — предупредил первый. — Она висит на многих нитях, и если хоть одна порвётся, то тайное станет явным.
— Верно, — поддержал его кто-то. — Риск слишком велик.
Туза со стоном опустила голову.
— Я сделаю это, — заявил мужчина, выхватывая кинжал.
Он метнулся вперёд и оттолкнул Генсериха в сторону. Остальные мужчины, собравшиеся в центре лагеря, казалось, остолбенели. Очевидно, случившееся их смутило и поразило. Этого явно никто не ожидал. Бывшие девки-пантеры, а теперь рабыни, Дарла, Туза, Эмеральд и Хиза закричали и попытались отползти назад. Донна тоже испуганно вскрикнула. Реакция стоявших на коленях в стороне Тулы, Милы и другой рабыни, которую здесь называли Вуло, во многом была такой же. Прежде чем Генсерих смог подняться на ноги, проявивший инициативу товарищ погрузил руку в волосы Дарлы и приставил свой клинок к её горлу. Я увидел, как на стали появилась капля крови. Женщина замерла, не смея сделать хотя бы малейшее движение или издать звук.
— Вопрос ещё не решен, Рортон, — раздражённо бросил Генсерих. — Вложи свой кинжал в ножны и вернись на своё место.
— Я сразу узнаю слабость, когда я её вижу, — процедил тот, которого звали Рортон. — Я объявляю себя главным.
— Бунт! — констатировал Ясон.
— Если Ты хочешь быть первым среди нас, давай решим этот вопрос поединком, — предложил Генсерих.
— Работодатель внедрил меня к вам, — заявил Рортон, — чтобы я отчитывался перед ним лично, независимо от вас, что я и сделаю. Возможно, здесь есть и другие с аналогичным заданием. Мне это не известно. Он заплатил мне золотом, и я прослежу, чтобы оно не было потрачено напрасно. Эти женщины должны замолчать. Свободные они или рабыни, но информация, которой они владеют, не должна просочиться.
— Убери свой кинжал, Рортон, — потребовал Генсерих. — И мы забудем о том, что Ты сейчас наговорил. И прикинем, как нам поступить с рабынями.
— Размышления — слабость, — ответил Рортон. — Мы знаем, что должно быть сделано, и это следует исполнить.