— Он отвратительный и опасный, — ответил Рортон.
— И красивый, — стоял на своём Генсерих.
Я и, конечно, Аксель, который знал о слинах куда больше моего, понимали, что убить слина будет не трудно. Быстрый, неожиданный удар гладием сзади в основание шеи и позвоночник будет перерублен.
Генсерих посмотрел вниз, на распростёртую под ногами мужчин, потерявшую сознание Дарлу. Я бы не сказал, что в той позе, в которой она лежала, с верёвкой не шее и вытянутыми ногами, она была совсем уж непривлекательна.
— Приведите рабыню в чувство, — наконец, приказал он.
Ясон подошёл к рабыне и дважды грубо пнул её в бедро. Она пошевелилась и открыла глаза.
— Подъём, шлюха, — хмыкнул мужчина. — На колени.
— Да, — прохрипела она и, откашлявшись, добавила: — Господин.
Тем не менее, Ясон схватил её за волосы, удерживая её голову на месте, и отвесил ей две пощёчины, сначала с ладонью, а затем тыльной стороной.
Дарла испуганно, непонимающе уставилась на него.
— Ты слишком долго медлила с произнесением слова «Господин», — пояснил он.
— Простите меня, Господин, — прошептала рабыня.
— Выровняй их как следует, — велел Генсерих.
— Колени ровно, — скомандовал Ясон, — сели на пятки, спину прямо, живот втянуть, голову поднять, руки на бёдра ладонями вниз!
— Что насчёт их коленей? — поинтересовался один из собравшихся.
— Пусть пока держат их сжатыми, — разрешил Генсерих.
— Их можно развести позже, — засмеялся мужчина.
— Разумеется, — согласился Генсерих.
— Убейте их сейчас, — не унимался Рортон. — Это самый лучший выход.
Рабыни побледнели, но не изменили позы. Они, как и все рабыни, уже осознали себя находящимися в неограниченной власти владельцев.
— Вы понимаете, — спросил Генсерих, — что вы должны повиноваться немедленно и без сомнений?
— Да, Господин, — заверили они его.
— И, — продолжил он, — вы будете стремиться, чтобы ваши владельцы были довольны вами, полностью и всеми способами?
— Да, Господин! — пообещали женщины.
— Вот, — сказал Генсерих, поворачиваясь к своим товарищам, — перед вами рабыни, которые заинтересованы в том, чтобы нравиться вам. Лично мне ясно, что было бы позором убивать таких рабынь.
— Это верно, — подержал его чей-то голос.
— Это одна из башен в доме чести, — заявил другой. — Она не из тех, которые стоят на виду, но о ней все знают. Это неоспоримо.
— Берегитесь! — предупредил Рортон. — Вопрос состоит не в том, являются ли они рабынями, и не в том, приятны ли они как рабыни. Вопрос не зависит от их статуса и поведения. Вопрос в той информации, которую они несут в себе, и не важно, свободные они или рабыни. Знание, которым они владеют, является их приговором.