Это очень приятно.
Впрочем, точно так же приятно взять гореанскую свободную женщину и преподать ей ошейник, разжечь её рабские огни, и тогда она с мольбой поползёт к вам на животе, ни в чём не отличимая от варварки, и такая же, как и они, навсегда рабыня и только это.
Они все — женщины. Все они — самки.
Нет между ними никакой реальной разницы.
Все они женщины.
Пока я размышлял, золотой статерий переместился ближе ко мне.
Но я толкнул монету назад.
— Нет? — удивлённо поднял брови агент.
— Нет, — подтвердил я.
— А жаль, Ты именно тот парень, который нам нужен, — вздохнул он, пряча монету в свой кошелёк. — И мы обычно получаем то, что мы хотим.
— Я так не думаю, — хмыкнул я.
— Ты знаешь, кто я? — спросил незнакомец.
— Нет, — ответил я.
— Меня зовут Тиртай, — представился мой собеседник.
— Мне это имя не знакомо, — пожал я плечами.
— Ну тогда запомни его, — процедил он, — как и то, что Ты отказал Тиртаю.
— Почему я должен это запомнить? — осведомился я.
— Объяснение можно отложить немного на попозже, — усмехнулся Тиртай.
— Чтобы послужило уроком для других? — уточнил я.
— Возможно, — бросил он.
— Оружие у двери, — напомнил я. — Хочешь встретиться снаружи?
— Желаю всего хорошего, — попрощался агент, вставая на ноги.
Он повернулся и покинул таверну. Я заметил, что ещё двое здоровяков встали и последовали за ним через дверь.
А в мою сторону направился помощник тавернера. На мгновение, задержавшись у моего стола и бросив взгляд в сторону двери, через которую только что вышли трое мужчин, он, не глядя в мою сторону, негромко сказал:
— Будь осторожен.
— Паги, — потребовал я.
— Я пришлю девку, — кивнул он.
— Господин, — произнесла мгновение спустя, опустившаяся на колени всё та же бывшая свободная женщина с Асперича.
— Колени, — буркнул я, и она тут же расставила их, моментально покраснев.
Она что, не знала, как следует стоять на коленях перед мужчиной?
— Паги, — повторил я своё требование.
— Да, Господин, — отозвалась она, поднялась и, раздражённо звякнув колокольчиками, удалилась.
Мне её действия показались недостаточно почтительными. А ещё она солгала мне несколько енов назад, но я воздержался от немедленной порки.
Может она всё ещё полагала, что была свободной женщиной? Может она всё ещё не осознала, что она теперь рабыня? Свободной женщине, конечно, не возбраняется лгать, но никак не рабыне.
Я предположил, что она принадлежала к тому виду рабынь, которые снисходительность принимают за слабость, к тому виду рабынь, которые злоупотребляют терпимостью. Это крайне неблагоразумно с их стороны, поскольку нет ничего сложного в том, чтобы напомнить им об их неволе, сурово и с безошибочной ясностью.