— Господин? — робко окликнула меня моя рабыня.
Я не счёл нужным отвлекаться на неё.
Конечно, рабыня в караване не могла быть настолько красивой, насколько мне показалось. Я пробежался взглядом по остальным, и получил доказательства этого. Все они были прекрасны, и конечно, та чьей груди ещё оставались следы от числа сто девятнадцать, была ничем не лучше большинства, скорее даже хуже чем многие из них.
Тогда почему она показалась мне такой, какой казалась?
Я приблизился к ней почти вплотную, немного сзади и справа и легонько выдохнул на её шею чуть ниже правого уха.
— Ох! — негромко вздохнула она, явно поражённая, и потянула руки из шнуров, стягивавших её запястья, а также намеренно или рефлекторно, подняла свою голову.
Она ответила как рабыня, на нежность дыхания мужчины.
— Эй, не так близко, — усмехнулся один из охранников, и я попятился.
Это был простой тест, но он показал мне то, что я хотел знать. Она была рабыней, только рабыней, не больше чем рабыней и должна быть рабыней.
Я улыбнулся сам себе.
Она была ничего не стоящим куском рабского мяса, годного только для ошейника, ничем не отличающегося от десятков тысяч других.
Она принадлежала ошейнику и цепям, её место у ног мужчины.
Это бесспорно.
От борта одного из кораблей отделились двое мужчин, офицеров, и направились в нашу сторону. Один из них в руке держал дощечку. Я видел, как позади них по сходне с причала на палубу переходили несколько вооружённых мужчин.
Скоро меня должны были избавить от доставившей мне столько неприятных моментов рабыни. Как же я был рад этому! Я так и не смог забыть её, но теперь сделать это будет гораздо легче, ведь если её увезут на север, я никогда не смогу увидеть её снова.
Мне она запомнилась не такой красивой, какой она была теперь. Безусловно, к этому моменту она успела провести в неволе какое-то время. Известно, что красота женщины, когда она находится на своём естественном месте, назначенном ей природой, значительно увеличивается.
Но я должен забыть о ней.
Каково было бы, владеть ею, спрашивал я себя? Такая женщина должна принадлежать. С ними нужно обращаться с твердостью, и ни в коем случае не позволять им забыть, что они — простые рабыни. Их нужно держать на их месте бескомпромиссно и жёстко.
Я оглянулся назад и посмотрел на караван. Офицер и писец обменивались бумагами и делали какие-то примечания.
Мужчинам нужны рабыни.
Караван вскоре должны были повести по причалу к узкой сходне, по которой рабыням предстояло подняться на судно.
Я никогда больше не увижу её снова, думал я. Теперь можно будет забыть о ней. Это не могло не радовать. Но перед глазами почему-то стояла картина, как она, опустившись на четвереньки, ползёт ко мне, неся рабскую плеть, зажатую между её маленькими, ровными, белыми зубами. Помимо моей воли воображение рисовало мне картинки, в которых она, стоя передо мной на коленях, кротко и страстно ласкает губами и языком плеть, теперь зажатую в моей руке, адресуя к ней внимание рабыни, хорошо при этом, сознавая, что эта плеть, если я не буду удовлетворён полностью, будет использована на ней.