— Нам, само собой, раз уж Ты варварка, понадобится варварское имя, — задумчиво проговорил он. — Опять же не хотелось пачкать о тебя прекрасное гореанское имя.
Я благоразумно промолчала.
— Имя должно быть коротким и простым, очевидной рабской кличкой, такой, которая ясно давала бы понять твою никчёмность и бесполезность, что Ты — простое, незначительное движимое имущество. И при этом, хотелось бы, чтобы имя было сексуально стимулирующим, таким, которое способно разжечь в мужчине интерес и агрессию. Мы хотим, чтобы оно само говорило: «Вот беспомощная, уязвимая рабыня, разве она не прекрасна, разве она вас не возбуждает? Так делайте с нею всё, что пожелаете!». Мы хотим, чтобы оно указывало на то, что Ты будешь беспомощна и приятна на конце цепи, или привлекательна, будучи беспомощно связанной, красиво перевязанным любвеобильным свёртком, хорошо смотрящимся на мехах. Иногда варварок наряжают в необычно откровенные туники. Зачастую их хозяевам нравится выставлять своё имущество в самом выгодном цвете, а заодно и помогать им иметь в виду, что они — рабыни. Они замечательно выглядят на поводке.
— Да, Господин, — согласилась я, про себя надеясь, что у меня получится красиво стоять, ходить, опускаться на колени, лежать или извиваться на поводке своего господина. Как естественно для животного быть на поводке!
— Позиция! — бросил мужчина.
Моё тело немедленно, повинуясь вбитому в него рефлексу, приняло правильную позу. Я широко расставила колени, откинулась назад, оперевшись ягодицами на пятки, выпрямила спину, подняла голову, прижала ладони к бёдрам и стараясь не встречать его глаза, замерла в ожидании.
Должно быть, подумала я при этом, моё тело точно так же среагировало бы на поводок.
Итак я стояла на коленях, снова, в предписанной позе. В какой ещё позе женщина могла быть более выставлена как рабыня? Кем ещё могла бы быть женщина, стоящая подобным образом? Странная фантазия промелькнула в моей голове, я представила себя в моём прежнем мире, в проходе большого магазина, идущей голой на поводке вслед за своим хозяином, а затем, когда он задерживается у стеллажа, становящейся на колени у его бедра и покорно опускающей голову. А другие тем временем сновали бы мимо, полностью одетые, а если бы они замечали меня, то сразу признавали бы меня рабыней. Интересно, задалась я вопросом, могло ли бы такое однажды произойти на моей прежней планете. Очевидно появились бы некие культурные регуляторы. На Горе такие сцены не беспрецедентны, хотя обычно рабыня была бы одета в тунику, откровенную и короткую, конечно, как было подходяще для её положения и статуса.