Мужчина отступил на пару шагов и окинув меня оценивающим взглядом, обернулся к своим товарищам, которых было двое, и один из них держал доску с примечаниями или отчётами.
— Что думаете, парни? — спросил он.
— Неплохой кусок рабского мяса, — усмехнулся второй, тот который не занимался ведением записей.
Я, изящно, но непреклонно, продолжала удерживать позу. Неприятно получить пощёчину или удар хлыстом. Ещё менее приятно оказаться под плетью.
— Так как мы её запишем? — поинтересовался тот, который общался со мною, у товарища с доской, бумагами и стилусом, и которому, казалось, было всё равно.
— Лаура, — пожав плечами, бросил мужчина с бумагами.
— Ты — Лаура, — объявил мне товарищ, снизошедший до общения со мной. — Как тебя зовут?
— Лаура, — ответила я, и тут же поспешила добавить: — Если это будет угодно Господину.
Мужчина кивнул и направился к следующей девушке в ряду. Я осталась стоять на коленях не спеша нарушать позу.
Итак, меня назвали. Теперь я была Лаурой.
Топор с влажным чавканьем вгрызся в дерево.
— Хороший удар, — похвалил Тиртай. — Многим пришлось бы ударить трижды, чтобы войти так глубоко.
— Странно, что мы не ошкуриваем эти брёвна, — сказал я.
— Этим займутся другие люди и в другом месте, — объяснил Тиртай. — Они проследят за тем, чтобы превратить их в брусья и доски, и придать им нужную форму.
Тяжёлые брёвна грузили на крепкие фургоны, запряжённые тягловыми тарларионами, которые оставляли тарновый лагерь и направлялись куда-то на восток по узкой просеке, проложенной через лес.
— В корабельном лагере, — предположил я, правда я там ни разу не был, а только слышал его название.
— Возможно, — пожал плечами Тиртай.
— Некоторые утверждают, — решил намекнуть я, — что там строится деревянный форт.
— В некотором смысле, — снова уклонился он от прямого ответа.
— Мы далеко от моря, — заметил я.
— В нескольких днях пути, — подтвердил Тиртай.
Я снова со всего размаху опустил тяжёлый топор на ствол дерева. Рукоять ударила по рукам и встряхнула всё тело. Спустя некоторое время от такой работы начинает болеть каждый мускул, и все твои мысли сводятся к одной: поскорей бы наступила ночь. Вообще-то, когда мне предлагали отправиться на север, меня никто не предупреждал, что работать придётся на лесоповале. Впрочем, это касалось и многих других, если не всех. Почему, спрашивал я себя, меня понесло на север? Ну да, конечно, два золотых статерия и приключения, чего же ещё? Конечно, никакой другой причины не могло быть в принципе. Люди в лагере роптали. Туровая чащоба это вам не хвойное редколесье, валить такие деревья куда как сложнее. Подрубленный ствол тарларион валил посредством талей и тащил к опушке, где были установлены огромные козлы со шкивами и противовесами, с помощью которых брёвна укладывали на постели фургонов. Если заряжал дождь, то в фургоны приходилось запрягать двойные команды тарларионов. Одинарные не могли вытянуть фургоны, зачастую по самые оси тонувшие в грязи. Иногда меня назначали в ремонтные партии, которые гатили дорогу, ведущую в восточном направлении, чтобы привести её в состояние пригодное для прохода. Правда, нам не позволяли заходить слишком далеко на восток. Возможно, для ремонта более удалённых участков просеки приходили бригады с другого конца этой дороги. Насколько я знал, им, в свою очередь, не разрешалось заходить слишком далеко на запад и приближаться к тарновому лагерю.