Болезни подстегивали подозрительность. Подозрительность обостряла приступы неврастении. Страх, пишет Илизаров, сублимировался в невероятную, сверхчеловеческую жестокость. Сталин, как выразился Хрущев, не боялся быть «государственным убийцей».
Люди — нищие, богачи, артисты, путешественники, диктаторы — имеют то, чего в глубине души хотят, скорее всего это именно так. И потому-то именно они, а не подлые интриганы из окружения должны отвечать за все. Вот только детям извергов трудно это признать. Всегда у них наготове психологический трюк, с помощью которого черное можно увидеть белым.
Светлана, в молодости беспощадно осудившая отца, к старости в этом раскаялась. Почему? Готовилась к встрече с ним на небесах? С годами лучше поняла отца? Разгадать эту тайну — значит проникнуть в самые «достоевские» глубины человека.
Почему Иосиф, сын Светланы, в разгар страшных разоблачений Хрущева ставит на свой стол портрет деда, которого, кстати, и помнить не может?
«При всей аполитичности его (сына Оси. — Авт.) ума, типичной для современной молодежи, он должен был ненавидеть все, связанное с „культом личности“, весь круг явлений, приписываемых одному человеку, и самого этого человека. Да, он ненавидит этот круг явлений, — но он их не связал в своей душе с именем своего деда». Которое, добавим, носит и сам Ося — Иосиф… А может, в этом и заключается ответ — общее имя, одна кровь?..
В марте 1956 года по всем партийным организациям страны зачитывали закрытый доклад Хрущева на ХХ съезде о культе личности. Дошла очередь и до Института мировой художественной литературы (ИМЛИ), где в то время работала Светлана. Одна из сотрудниц вспоминает: во время чтения кто-то шепнул ей, что в зале находится Светлана Сталина.
«Которая? Где? Мы украдкой стали оглядываться на нее, внутренне жалея ее и ужасаясь, каково дочери слушать такое о родном отце. Но она сидела, словно окаменела, строгая и неподвижная, казалось, ни один мускул не дрогнул на ее лице».
После ХХ съезда Светлана отказалась от отцовской фамилии и приняла фамилию матери. К тому времени и вторая семья ее распалась. Уже тогда окружающих ужасали приступы гнева, внезапно, без видимой причины овладевавшие ею. Никто не мог Светлане помочь — ей трудно было пустить кого-либо в свой мир. Она забрала детей и ушла от Юрия Жданова.
Для дочери поверженного тирана началась двойная жизнь (опять двойная, всегда двойная!), в которой она пыталась нащупать опору. Надо было выстоять в том хаосе, что обрушился на нее. Внешне достаточно благополучная (ей и детям была назначена хорошая пенсия), Светлана металась в поисках душевного спасения.