— Передай Алле, что Алексея Александровича нет в живых…
Алла Кузнецова умерла двадцати восьми лет, она была очень больна, перенесла блокаду. Читаешь сейчас: их снабжали спецсамолетами. А факт — что голодали со всеми вместе. Все так непросто…
Арест Кузнецова был одним из событий, которые привели к прозрению. Все накапливалось, накапливалось… А потом стало ясно: с таким грузом, даже просто цинично рассуждая, дальше никуда идти нельзя.
— Хрущев, первый человек в стране, не представлял себе всей картины… А почему? Наши лидеры — фигуры трагические: рано или поздно слепнут, глохнут, и ими начинают манипулировать. Откуда 1-й секретарь ЦК черпал информацию о жизни?
— У Хрущева было четыре-пять помощников по всем вопросам. Курчатов, например, консультировал по научным проблемам. Для информации существовала небольшая группа редакторов газет. Они помогали в составлении речей. Они же что-то рассказывали — или не рассказывали. Информация шла от человека к человеку.
Это не десятки сотрудников, как сегодня у президента в службе информации. Но при той изолированности, которая неизбежно возникает вокруг человека на вершине власти, и десятки человек не в состоянии спасти. Некоторое время еще можно ориентироваться, а потом начинается искажение. (Искажение — от желания зависимого человека угодить, от страха. Известна фраза Булганина по поводу приглашений Сталина на обеды на ближней даче: «Никогда не знаешь, куда поедешь оттуда — домой или на Лубянку». При Хрущеве выбор был гуманнее. Когда он решил избавиться от Булганина и Маленкова, первого послал в Ставрополь руководить совнархозом, а Маленкова в Казахстан директором ГЭС. — Авт.)
На Западе совершенно другая организация жизни.Там у вас нет отдельной поликлиники, отдельной столовой, отдельной базы, с которой привозят продукты, отдельного парикмахера. К Клинтону, когда он стал президентом, приходил тот же мастер, который стриг его прежде. Эйзенхауэр, став главой США, отпуска проводил на своей ферме.
В нашей же стране у человека, пришедшего во власть, полностью меняется жизнь, отрубаются прежние связи. Многое, конечно, зависит от него самого. Никита Сергеевич любил «выйти в народ», был непредсказуем, мог остановить чью-то машину, поговорить с первыми встречными.
— Но объятия аппарата, в которые неизменно попадает наш политик, удушают. Алексей Иванович (Аджубей, муж Рады — Авт.) рассказывает в своей книге «Те десять лет» о визите Хрущева в Швецию: тот был изумлен, узнав, что премьер-министр ездит на велосипеде, потому что это не так накладно для казны. И решил у себя совершить революцию, приказал подавать ему к подъезду… «Москвича». Подали раз, другой, а потом эта несолидная машина куда-то исчезла и опять появился лимузин, «членовоз». Додавили… Таких ситуаций, верно, было немало