Но то ли у меня чутье, то ли я достаточно критично оценивала себя — я всегда знала цену их дружбе. И лишь в очень немногих оценках обманулась. Может быть, человека два было… да, два за всю жизнь, чей интерес к себе я переоценила, и потом это обнаружилось.
— А встретились истинные друзья?
— Конечно. В основном с университетских лет, мои и Алешины. Мы часто собирались у нас дома большими компаниями…
И еще я с детства очень любила Веру Булганину и Волю Маленкову. В годы моего студенчества мы жили в одном подъезде на улице Грановского: напротив нас Булганины, наверху Маленковы. Воля старше меня на пять лет, ужасно независимая, сильная. Она была для меня идеалом. Правда, в какой-то момент Воля очень обиделась на отца11. И жизнь нас с ней развела. (Позже Рада Никитична рассказала журналисту Константину Смирнову, что заставило расстаться двух подруг. В Киеве прошел архитектурный конкурс, на котором честно, подчеркнула Рада Никитична, победили Воля Маленкова и ее муж, проекты были анонимными, под девизом. И в это же время в Москве состоялся тот самый пленум, где Маленков был причислен к антипартийной группе. И результаты архитектурного конкурса мгновенно отменили. «Больше мы с Волей не виделись. Ведь в нашем государстве как положено: сегодня тебе низко кланяются, а если завтра что-то произошло, тут же норовят плюнуть вслед». — Авт.)
— Однажды я поняла, почему наша элита держится, должна держаться вместе, не допуская чужаков в свой круг. Как-то случайно попала в один из домов ЦК на Сивцевом Вражке. Дом, само собой, улучшенной планировки. Ширина квартирных дверей особенно поразила: свободно можно вкатить рояль. Огромный холл, две ванны, высокие потолки… Я потрясенно хвалила апартаменты, а хозяйка гасила мой восторг: «Ну что здесь особенного, обычный дом». Да, сведения об этой шикарной квартире, полученной от государства бесплатно, следовало хранить от чужих, как величайшую тайну.
А Вы понимали, что живете, не как все?
— Боюсь, о жизни руководителей того времени сейчас самое искаженное представление. Особенно после невероятных публикаций об отце. Молчали двадцать лет, а сейчас, когда плотину прорвало, почему-то все на уровне анекдотов вспоминают. Даже такое напечатали: будто бы отец был аристократом, чуть ли не из дома Романовых. Увы, высоким происхождением наш род похвастаться не может. Отец — слесарь из Донбасса, почти всю жизнь на партийной работе, даже Промышленную академию не успел закончить.
Дома у нас был очень строгий стиль. Это, наверное, неплохо — детей держать построже. Когда я поступила в московский университет и уезжала из Киева на учебу, мама дала мне маленький чемоданчик, в него вместилось все, что я имела. Пуританский стиль насаждался Сталиным.