Я потом поняла: отец пришел первым секретарем ЦК Украины на место репрессированного Косиора, и я сидела за партой его сына, тоже исчезнувшего в лагерях…
В школе я чувствовала себя чужой. Сразу почему-то началось противостояние. Класс — и я, я одна. Вплоть до драк доходило, я свои права отстаивать умела. Но было неприятно: почему меня не принимают? Ребята все время дразнили. «Рада» по-украински означает «совет». И вот идет урок украинского языка, а школа была русская, персонаж какой-нибудь сказки говорит:
— Хлопцы, раду дайте!
И весь класс: «Ха-ха-ха…»
А тут еще, раз уж я была дочь такого человека, меня выбрали председателем совета отряда. Да и как выбрали! Учителя предложили, а дети не посмели ослушаться. А мне командовать несвойственно. Отряд построить не могу, никто меня не слушает, и демонстративно не слушает. Помню, один мальчик как гаркнет:
— А ну, построиться!
Все это тяготило страшно, школу я возненавидела. Детским умом понимала, что мне как бы мстят. Только за что? За то, что живу в красивом доме, что отца возят на шикарной машине? Но моей вины в этом нет! Я никогда не стремилась выделиться.
— Позже не появлялось желания взять реванш за детские обиды?
— Напротив. Со временем я как бы даже согласилась с тем, что всякую исключительность, избранность надо чем-то оплатить. И потому совершенно сознательно всегда стремилась уйти в сторону, не «высовываться».
С радостью и облегчением уехала я из Киева, где отец был первым человеком, учиться в Москву. В университете у нас сложилась очень дружная группа, мы много времени проводили вместе в общежитии на Стромынке. Сложилось замечательное студенческое братство, где я была наравне со всеми, а именно это по моему характеру и требовалось.
От жизни московской элиты держалась далеко. На курсе у нас учились министерские дочки — они как-то заметно отличались, в том числе и одеждой. Я же внешнему виду никогда не придавала значения. Так, очень долго не знала, что существовала специальная швейная мастерская для членов Политбюро, организованная Берией, где работала моя будущая свекровь, мама Алексея Ивановича. Там можно было бесплатно заказать даже манто… Но моя мама туда не ходила. Хотя, конечно, бывая в Москве, могла бы услугами этой мастерской воспользоваться.
— А был у Вашей семьи открытый счет в банке? Ходили такие слухи.
— Я об этих слухах долго ничего не знала. Пока одна знакомая, а мы уже жили в Москве, и отец работал первым секретарем Московского горкома партии, не попросила у меня взаймы довольно большую, по моим понятиям, сумму.