Пришёл солдат с фронта (Соколов) - страница 42

А в-третьих, я жил во время командировки не в гостинице, а в семье моей единокровной сестры Нади. Термин «единокровная» я раскопал в Интернете. Он означает, что Надя была дочерью моего отца от первого брака. Общение с Надей и её семьёй, которое стало возможным благодаря командировке, было радостным событием для обеих сторон.

У Нади была большая квартира на Фрунзенской набережной. Семья состояла из Нади, её дочери Иры и сына Васи. У Иры был муж Леонид Лесневский, но я его почти не видел. Он интенсивно работал и писал диссертацию. Муж Нади, Сергей Макарычев, жил с другой женой и лишь изредка навещал первую семью.

Вечера мы проводили обычно вчетвером: Надя, Ира, Вася и я. Удивительно, но нам всегда было интересно вместе. Темы для разговоров были неисчерпаемы. А ведь командировка длилась почти полгода с короткими перерывами. По законам бухгалтерии мы должны были каждый месяц возвращаться в Ленинград и оформлять командировку заново.

Надя была на семь лет старше меня, поэтому её суждения и оценки событий и людей были несколько старомодными. Ира была моложе меня, но достаточно взрослая, поэтому наши взгляды на современность совпадали, и между нами установились наиболее близкие отношения. Вася был, в сущности, мальчишка, но старался выглядеть «большим» и имел привычку не соглашаться с мнением других. Это была симпатичная семья, где не было серьёзных ссор, все любили друг друга и распространяли эту любовь на меня. Ира называла меня Володькой, хотя формально она была моей племянницей, а я её — Иркой. Вася, как самый молодой, не фамильярничал и величал меня Володей. После этой командировки, я не раз бывал в Москве, и всегда меня ожидала радостная встреча.

Работы по монтажу и настройке оборудования шли интенсивно. Завершение работ было приурочено к празднованию Первого мая — Дню международной солидарности трудящихся. О переносе сроков не могло быть и речи. Если какой-нибудь блок «не шёл» мы могли вызвать из Ленинграда его разработчика, который приводил его «в чувство» и при необходимости вносил изменения в схему. Всё делалось для того, чтобы уложиться в срок, но неожиданные неприятности возникали достаточно часто, как это бывает всегда при монтаже и настройке совершенно нового комплекса аппаратуры.

В этой достаточно нервозной обстановке надёжной опорой для меня оказался Виктор Степанович Пьяных, включённый в мою бригаду. Он не имел инженерного образования и был старшим техником. До этого времени я с ним не сталкивался по работе и просто знал, что есть такой старший техник в нашей группе. Лучшего помощника, чем Виктор, я себе не представляю. Умный и любознательный от природы, он всегда стремился понять физические принципы работы схем. Его дотошность нередко ставила в тупик разработчиков блоков, которым приходилось отвечать на его вопросы. Он имел огромный практический опыт в настройке комплексов и отличался безупречной добросовестностью в работе. По технической интуиции он превосходил многих инженеров. Интуиция бывает иногда важнее теоретических знаний, особенно когда надо найти причину сбоев в работе аппаратуры. К прочим деловым качествам Виктора можно отнести его умение ладить с людьми. Это качество было, например, очень важно, когда надо было уговорить рабочих-монтажников остаться поработать ночью, чтобы утром могли приступить к работе настройщики. Рабочие были народом гордым. Пропаганда внушала им, что они «пуп земли». Про них советские пропагандисты-демагоги говорили: «его величество рабочий класс». Поэтому заставить рабочего лишний раз пошевелить пальцем без денежного вознаграждения, было не так-то просто. Между прочим, на нашем заводе заработок рабочего превышал заработок инженера раза в два.