Симпатии обычно бывают обоюдными. У нас с Ниной установились тёплые доверительные отношения без флирта и, тем более, влюблённости. Муж Нины, Миша, высокий импозантный брюнет с бородой, был когда-то ударником в джаз-оркестре известного музыканта Давида Голощёкина, а в описываемое время работал в Политехническом институте. Он был специалистом по турбинам, но сохранил любовь к музыке. Биржаковы не раз приглашали меня к себе домой послушать пластинки. Это были очень красивые вечера. Цветной полумрак, коньяк, кофе, негромкие волнующие звуки джаза, приятные, интеллигентные собеседники. Это была совершенно новая для меня обстановка, другой мир. Миша давал мне домой дорогие заграничные пластинки, чтобы я мог переписать их себе на магнитофон.
Я любовался семьёй Биржаковых и радовался за Нину. Но вот однажды она подошла ко мне и сказала: «Владимир Иванович, мне надо поговорить с вами на личную тему. Вы не могли бы выйти со мной в коридор». В коридоре она рассказала мне, что у неё в семье разлад: Миша хочет уйти к другой женщине. Нина надеялась, что я помогу хотя бы дельным советом. А что я мог ей посоветовать, чем помочь? Конечно, я что-то говорил ей, но толку от этого было мало. Миша ушёл из семьи. Нина осталась одна с двумя детьми. Несмотря на то, что Миша выплачивал алименты, денег не хватало. Поэтому через какое-то время Нина сказала мне, что ей предложили должность старшего инженера в вычислительном центре. Там хорошо знали её деловые качества. Ей не хотелось покидать нашу лабораторию, но она вынуждена будет сделать это из-за денег.
В штатном расписании лаборатории не было свободной должности старшего инженера. Кроме того, старших инженеров «на душу населения» у меня было и так больше, чем в любом другом научном подразделении. Поэтому «выбить» ещё одну единицу для Нины было чрезвычайно трудно. Но я решил попробовать.
Штатными единицами ведал Отдел труда и заработной платы — ОТЗ. Начальником этого органа была, Людмила Павловна, невысокая женщина средних лет, с усталыми глазами, каким-то недоверчивым взглядом, готовая в любой момент рассердиться и накричать на человека. Это всё мои наблюдения со стороны. Мне никогда не приходилось иметь с ней дела. Начальники отделов за глаза её ругали, но заискивали перед ней: все они от неё зависели и вынуждены были сносить её грубость.
Придя к Людмиле Павловне и извинившись за то, что отнимаю у неё время, я рассказал ей, кто такая Биржакова, что с ней произошло, и почему я так заинтересован, чтобы она осталась в лаборатории. «Страшная» Людмила Павловна молча выслушала меня и сказала: «Давайте ваше штатное расписание». Своей рукой она вписала в него должность старшего инженера и поставила свою подпись. Я был потрясён и не знал, какими словами выразить свою благодарность.