На месте происшествия у тебя нет никакой специализации, ты должен уметь осмотреть и описать все трупы. Самострел из дробовика в рот, мешок с костями с восемнадцатого этажа на козырьке подъезда, мумифицированный дедушка, сине-зеленый раздутый гнилой одинокий алкоголик.
Помню свою растерянность перед следователем и родственниками, как описать в протоколе, что я вижу, какие подобрать слова. В семье мальчика очень любили, мама не работала, сидела с ним, сестра помогала. Он не ходил и даже не сидел самостоятельно, только в подушках, что-то мычал, показывал руками и очень часто улыбался, смешливый был. Его лечили как могли, никогда не надеясь ни на что. И вот декомпенсация, и он ушел. Мама говорила не останавливаясь. А я не могла ее прервать. Оперативники давно спали в нашей дежурной газели, участковый ушел сразу же, как встретил нас, следователь бродил под окнами с телефоном. Помню еще, цвела сирень, двор был очень зеленый, ветки лезли в окна, и она же стояла в вазе вместе с розами. Муж подарил на день рождения сына, объясняла мама.
Работа судебно-медицинского эксперта проходит во вредных условиях труда, за это нам дают молоко и доплачивают. Считается, что эксперты проводят две трети своего рабочего времени в секционном зале, контактируя как раз с факторами вредности – трупным материалом и формалином. Рабочий день эксперта – пять часов при шестидневной (с субботой) и шесть – при пятидневной рабочей неделе. Сокращенный рабочий день при вредном производстве. Полчаса обязательно предусмотрено на обед. Конечно, среди нас есть умельцы, которые за пять часов вскроют десяток трупов и напишут акты их исследования, но это скорее исключения из правил, причем чаще не самые добросовестные, даже откровенные халтурщики. Две трети положенного по рабочему графику времени эксперт действительно проводит в секционном зале, а бывает и того больше. Рабочий график строго регламентирован, а вот экспертная нагрузка не постоянна и зависит от объема работы, попросту говоря, от количества поступивших за сутки трупов, от количества умерших на вверенной территории.
Работа эксперта – это качели по принципу то густо, то пусто. И главная особенность, необходимая для выживания в нашей профессии, – адаптивность к пиковым нагрузкам. В секционном зале эксперт проводит исследование трупа, которое под диктовку фиксирует лаборант: сейчас на компьютере, с возможностью скакать по тексту, открывать сразу несколько окон, бесконечно исправлять и дополнять и возвращаться к написанному, недавно – на печатных машинках. То, что эксперт диктует, и то, что получается в конце, называется Актом или Заключением (не будем вдаваться в юридические тонкости) судебно-медицинского исследования трупа. Конечный продукт, помимо всего увиденного и продиктованного в секционном зале, включает еще результаты лабораторных исследований, диагноз и выводы – мотивированное заключение эксперта о причине смерти. Поэтому в секционном зале работа эксперта не заканчивается. Он до вечера сидит в кабинете и ожесточенно долбит по клавишам. При этом приходится много думать и тщательно подбирать выражения и слова, которые он напишет в заключении, потому что «все сказанное может быть использовано против вас».