Настал черёд действовать и мне. Дотянувшись, я рубанул алебардой коня между ушей. Силы удара хватило, чтобы разрубить подобие шлема на конской голове, скакун рухнул на колени и медленно завалился набок. Следующего рыцаря, что, сидя в седле, яростно отмахивался секирой от нападающих солдат, я зацепил крюком алебарды за наплечник. Сила тут пригодилась, закованное в сталь тело сползло с седла и упало мне под ноги. Он был жив и пытался встать. Два удара ногой по голове нужного результата не дали, шлем надёжно предохранял голову, а прочный горжет не давал шее сломаться. Ещё немного, и он встанет, в руках у него меч, а у меня — длинная алебарда, что бесполезна в тесной схватке.
Ситуацию спас солдат, что стоял позади меня. Его алебарда как раз сломалась, а новую он подобрать не успел. Присев, он вынул из ножен длинный стилет и загнал рыцарю в щель под наплечником. Рыцарь уже успел подняться на четвереньки, но тут же рухнул плашмя.
А рубка продолжалась. Рыцари напирали, как я потом узнал, наша конница быстро оправилась от поражения, вернулась и ударила врагам в тыл. Те оказались зажаты между двух огней и медленно гибли в схватке. Моя алебарда поднималась и опускалась, каждый раз находя себе цель. Разрубить стальной панцирь и наплечники получалось не всегда, но удар такой силы оставлял немалую вмятину, разбивая кости, рыцарь становился небоеспособен и его быстро добивали другие. Страх ушёл, оставляя место злости ибоевому задору. С тревогой я заметил, что происходящее мне по-своему нравится. К тому же битва явно склонялась на нашу сторону. Погнали наши городских, в прямом и переносном смысле.
Потом я узнал, что второе крыло кавалерии, обогнув пехоту, тоже ударило по врагу, окончательно взяв его в кольцо. У них оставалась брешь для отступления, там был редкий лес, но сбежать поодиночке было можно, чем многие и воспользовались. Но не все. Некоторые решили стоять до конца. Пехота тем временем, слегка охолонув, стала восстанавливать прежний строй, откуда-то вновь появились пики, а ряды снова стали смыкаться.
А вот я сплоховал, по неопытности не успел сдать назад и вернуться в строй. Врагов впереди было мало, но они ещё продолжали атаковать. Какой-то расфуфыренный рыцарь, в доспехах которого за позолотой не видно было стали, оказался рядом и двинул коня на меня.
Ударить я успел, срубая несчастному животному половину морды. Но и всадник был не так прост. Его не придавило, с потрясающей воображение ловкостью он успел вывернуться из-под падающего коня, встал на ноги и вынул из седельных ножен двуручный меч. По всем вводным он бы меня убил, да только наши не дремали, из глубины строя прилетел арбалетный болт и вонзился ему в правую сторону груди, пробив золочёную кирасу. Рыцарь пошатнулся, а я, пользуясь моментом, прыгнул вперёд и нанёс удар. По левой руке, которой он держал меч, чуть выше локтевого щитка. Оружие упало на землю, рыцарь недоумённо посмотрел на меня, пытаясь сообразить, что же произошло, но было поздно. К месту схватки подтянулись наши рыцари. Несколько человек прыгнули на раненого и растерянного рыцаря, свалили его и придавили к земле.