Эти тезисы свидетельствовали о том, что руководители пролетарской литературы понимали обострившуюся политическую обстановку в стране в связи с введением нэпа. Культурное строительство явилось ареной классовой борьбы, подлинным фронтом. Белогвардейщина, потерпевшая крах в нашей стране, разбросанная по разным заграницам, начинает поднимать голову, объединяться во всевозможные союзы «по спасению родины». Возникает сменовеховство, расценившее нэп как отступление большевиков к капитализму и решившее содействовать «взрыву изнутри». В стране начинают активизироваться буржуазные элементы. В августе 1922 года XII партконференция РКП(б) вынуждена была принять резолюцию «Об антисоветских партиях и течениях», где говорилось: «Антисоветские партии и течения систематически пытаются превратить сельскохозяйственную кооперацию в орудие кулацкой контрреволюции, кафедру высших учебных заведений – в трибуну неприкрытой буржуазной пропаганды, легальное издательство – в средство агитации против рабоче-крестьянской власти и т. д.»[29]
Воспользовавшись тем, что Советское правительство в 1921 году разрешило открытие частных издательств, которых через год в одной Москве уже существовало 220, контрреволюция начала действовать через них.
В начале нэпа появляются многочисленные журналы и альманахи, имевшие антисоветский характер, проповедовавшие порнографию, пессимизм и мистику. Петербургский журнал «Мысль», издававшийся философским обществом, был «журналом самой разнузданной поповщины»[30]. Журналы «Россия», «Новая Россия», редактировавшиеся И. Лежневым, открыто проповедовали сменовеховские идеи, т. е. жаждали краха идей Октябрьской революции. Интересно отметить, что И. Лежнев в воспоминаниях «Записки современника», вышедших в 1935 году в Москве, сам оценивает характер своей деятельности как реакционный: «В годы нэпа, с 1922 по 1926 г., я редактировал сменовеховский журнал «Новая Россия» и обрел на том сомнительную славу «идеолога российской интеллигенции». Следующие затем 4 года (после закрытия журнала) я прожил в Германии. Жизненный опыт и труд, учеба и размышления привели меня обратно в Союз в 1930 году»[31].
Журналы «Вестник литературы», «Летопись Дома литераторов», «Жизнь», «Начало», «Русский современник» объединяли старую русскую интеллигенцию, не понявшую революцию, растерявшуюся и капризно, чванливо и озлобленно брюзжавшую на Советскую власть. Идеи сменовеховщины были им, в общем, по душе. В журнале «Летопись Дома литераторов», именовавшем себя «литературно-исследовательским и критико-библиографическим», от 1 декабря 1921 года была опубликована информация Я. Б. Лившица «Новые и старые вехи (два собеседования в Доме литераторов о сборнике «Смена вех»)». В информации говорится, что «интерес, какой вызвал нашумевший пражский сборник «Смена вех», побудил Дом литераторов устроить специальное собеседование», что два дня шло обсуждение этого сборника и что привлекло оно очень много публики. Дальше дается краткое содержание выступлений. Г. Я. Красный-Адмони отмечает, что заслуга авторов «Смены вех» состоит в том, «что они вновь выдвинули на очередь больной вопрос об отношениях между интеллигенцией и советской властью. 25 октября 1917 года русский СКИФ захватил всю полноту власти, уничтожил буржуазию, культуру, интеллигенцию, в уверенности, что он творит великое дело. Но русская интеллигенция не для защиты своих миллионных вкладов очутилась в оппозиции к советской власти. И теперь, когда советская власть ищет мира даже с буржуазией, пора понять, что мир с интеллигенцией еще важнее мира с буржуазией. Государство не может жить без своего мозга – без интеллигенции»