Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов (Шешуков) - страница 155

Это непонимание перспективы в развитии жизни, в движении всей советской литературы, эта групповая замкнутость, оторванность от всего процесса литературного развития проявлялись на протяжении десятилетней истории РАПП.

Установилось мнение, что только в последний период своей деятельности РАПП превратилась в тормоз для развития советской литературы. Это не совсем так. В последний период ошибки РАПП становились более заметными, очевидными, ярко бросались в глаза общественности, потому что сама жизнь стала во многом иной, изменилось общество, изменилась обстановка в литературе. Деятельность РАПП вошла в противоречие с самой жизнью, и любые ошибки рапповцев резко контрастировали с общим прогрессом в стране. Рапповцы тоже не стояли на месте, они пытались успеть за жизнью, но в главном они и их организация оставались прежними. Дело заключалось в системе взглядов, в системе организации, от которых рапповцы отказаться не могли, не перестав быть рапповцами. Эта система взглядов и форма их организации до 1930 года были такими же, как и после. Но столь резкого противоречия с жизнью в ранний период еще не наметилось. А вред, который приносили рапповцы своими крайними действиями, может быть, в ранний период являлся более ощутимым, чем в начале 30-х годов, когда критика ошибок РАПП приобретала все более широкий общественный характер.

В эпизоде с юбилеем МХАТа как в капле воды отразилось общее отношение рапповцев к советским писателям. Было уже сказано, что такое отношение вытекало из основного их взгляда на развитие социалистической культуры и литературы. Чтобы показать, что это было всеобщим заблуждением, обратимся к высказываниям А. Фадеева, самого проницательного и самого одаренного художника из активных рапповцев. С одной стороны, он утверждал, что «попутнические писатели – это выходцы из демократической интеллигенции, которая добивалась образования с большими трудностями. Октябрьскую революцию эта интеллигенция встретила одобрительно» и что «наше дело для этих слоев демократической интеллигенции в основе своей должно заключаться в том, что мы их можем и должны повести за собой и что это проистекает из их реальных жизненных интересов»[359]. Казалось бы, этим все сказано: демократическая интеллигенция одобрительно встретила революцию, стремление создавать новую литературу проистекает из ее реальных жизненных интересов, и ее должно и можно повести за собой передовому отряду советской литературы. Следовательно, не только выходцы из рабочего класса, но и выходцы из демократической интеллигенции – все вместе могут и должны строить социалистическую литературу. Но, к сожалению, к такому выводу Фадеев не приходит, хотя, казалось бы, к нему прийти можно было бы очень легко, потому что он напрашивался сам собой из совершенно правильных фадеевских суждений. Однако в этой же речи на 2-м пленуме РАПП в сентябре 1929 года он высказывает мысль, которая противоречит всему перед этим сказанному о демократической интеллигенции: «Никакой серьезный большевик не может прийти на Российскую ассоциацию пролетарских писателей и сказать, что можно достичь идейной гегемонии пролетарской литературы без того, чтобы не включить в кадры пролетарской литературы основные кадры индустриального пролетариата»