. Борясь за «психологический реализм», рапповцы отвергали поэтическую манеру Маяковского. Наглядно это выразилось в докладе «Столбовая дорога пролетарской литературы» A. Фадеева, где он говорил: «Маяковский, например, вместе с лефами ратующий против «психологизма», не смог в поэме «Хорошо!» дать борьбу противоречивых тенденций у крестьян, потому что не заглянул в психику крестьянина, и его красноармейцы, лихо сбрасывающие в море Врангеля, получились фальшивыми, напыщенно-плакатными красноармейцами, в которых никто не верит»
[388].
Замечательные сатирические пьесы Маяковского «Клоп» и «Баня» воспринимались как чуть ли не клевета на советскую действительность. В художественном и сценическом отношении они не признавались. В докладе о работе журнала «Октябрь» на расширенном заседании РАПП от 26 марта 1930 года Г. Корабельников, указывая на ошибки журнала, относит к ним и публикацию «Бани»
B. Маяковского. Как и в рассказе «Усомнившийся Макар» Андрея Платонова, в «Бане», говорит он, вместо «борьбы с бюрократизмом появилась борьба с пролетарским государством». «Это произведение разрешило не в пролетарском плане эту задачу»[389]. В статье «О настроениях мелкобуржуазной «левизны» в художественной литературе» («На литературном посту» № 4 за 1930 г.) В. Ермилов так оценивает центральный сатирический персонаж «Бани»: «Вся фигура Победоносикова вообще является нестерпимо фальшивой. Такой «безукоризненный» бюрократ – вообще невероятно схематичен и неправдоподобен»[390]. Гроссман-Рощин со злорадством сообщал Либединскому: «Клоп» провалился, невзирая на штуки Мейерхольда»[391].
Известный ныне литературовед и критик К. Л. Зелинский, порадовавший нас новой книгой[392], в которой он с восторгом пишет о великом поэте, в те годы относился к поэзии Маяковского так же отрицательно, как и рапповцы. Редакция «На литературном посту», солидаризируясь с главой конструктивистов, опубликовала в своем журнале его статью под броским названием «Итти ли нам с Маяковским!» (№ 2 за 1928 г.). Ответ был дан в категорической форме: нет, не идти! «Безвкусным, опустошенным и утомительным выходит мир из-под пера Маяковского. Гиперболизм Маяковского стоит рядом с минимализмом, с выхолащивающим упрощенчеством. Прочитайте его записки о заграничных путешествиях. Как поверхностно, как неволнующе скользит Маяковский по зеленым меридианам! Как обидно ничтожны люди, как балаганно выглядят Коралловые соборы человеческого труда и культуры других стран!.. В сущности, человека-то никогда не было у Маяковского»[393]