Следует также отметить, что лозунги А. Лежнева и Д. Горбова были мало доступными и трактовались критиками и писателями по-разному, в зависимости от степени уразумения этих лозунгов и от уровня понимания искусства вообще. А для широких кругов начинающих писателей и лит-кружковцев споры о «поисках Галатеи» («Поиски Галатеи» – название книги Д. Горбова) были просто недоступны.
Один из начинающих пишет Горькому: «—Я прочитал пять книжек, – названо пять авторов, – но я не могу понять, кто прав. И кто такая Галатея?» А. М. Горький рассуждает По поводу этой самой Галатеи: «Вот, например, Галатея, – к чему она? Что может сказать эта нимфа человеку, который живет на берегах реки Которосли, в которой замечательно крупные окуни, а нимфы – не водятся? Разумеется, для критика весьма похвально быть грамотным, но нужно ли смущать знанием древних мифов молодого человека в то время, когда человек этот хочет научиться политграмотно и образно писать о комедиях и драмах действительности текущей? Было бы, пожалуй, гораздо полезней, если бы все мы писали проще, экономнее, а не так, например: «…мы должны отвергнуть тенденцию к аполитации дискуссии»[478].
Как видим, апрельский диспут в Комакадемии не случайно подверг суровой критике позицию «Перевала».
Рапповцы вели постоянную борьбу с группой Воронского. Перевальцы, не сдаваясь, продолжали отстаивать свою программу, и острые схватки между ними и рапповцами не прекращались. Критика рапповцев иногда достигала цели, особенно удачной она была тогда, когда касалась слабых сторон позиции «Перевала» – оторванности ее от задач сегодняшнего дня. Но теоретики РАПП оказались беспомощными в критике эстетических основ «перевальской программы». Больше того, продолжая по-старому отвергать художественные принципы своих противников, рапповцы не заметили, как очутились в полной зависимости от этих принципов. Вместе с тем руководители РАПП не только не осознавали зависимости от Воронского, но искренне негодовали, когда перевальцы указали им на эту зависимость. Еще бы! Самое «реакционное», «идеалистическое», «троцкистское», «правооппортунистическое» течение в литературе – воронщина навязывается в родство к напостовцам! Но перевальцы продолжали настаивать на этих родственных связях. Еще до дискуссии 1930 года в сборнике «Ровесники» А. Лежнев не без ехидства писал: «Принципы «Перевала» восприняты теми, которые всего ожесточеннее с ними боролись… Многие серьезно полагают, что мысль о необходимости психологизма, что идея о «живом человеке»… или тезис о борьбе со схемой и бытовизмом во имя большого реалистического искусства, – что все эти положения выдвинуты и провозглашены ВАПП. «Перевал», разумеется, не заявляет патента на свои идеи… И поэтому он ничего не имеет против того, чтобы его идеи повторялись другими, хотя бы и с опозданием на два года»