.
Все это не могло не отражаться на душе и сознании такого чуткого и проницательного художника, каким был Фадеев. Перед самым началом Первого съезда советских писателей, 8 августа 1934 года, Фадеев выступил на Всесоюзном совещании критиков. Перед ним выступал П. Рожков. Прямой и резкий в речах, ярый поборник романтизма, он сказал новое слово о нем в своих работах. П. Рожков критиковал Фадеева за беспринципность, за то, что тот совсем недавно отрицал романтику, а теперь выступает вместе с П. Юдиным в ее защиту, с тем самым Юдиным, которого также совсем недавно считал своим противником.
Фадеев ответил критику: «Нет, т. Рожков, я никогда не был беспринципным человеком, я шесть лет стоял на рапповской платформе. Мне как-то сказали, что я от кого-то «отошел». Зачем мне от кого-то отходить? Ведь это было и мое собственное, и наше коллективное, потому что и я разрабатывал теоретические статьи и писал. Был ли такой случай, чтобы я где-нибудь пошатнулся? Не было такого случая. Я стоял на этой линии. Партия поправила нас, сказала: неправильно. Не сразу мы это поняли, в том числе и я. А когда я понял, то неверно, что просто пересел с одной кобылы на другую. Я написал целый цикл статей «Старое и новое», в которых подверг пересмотру целый ряд своих взглядов под влиянием нашей критики. Но там, где я не убедился, что это правильно, я отстаивал свои старые взгляды. Например, лозунг «Союзник или враг». Я считал это правильным, и потому мне пришлось вылезти с его защитой… Но когда я сам пришел к выводу, что лозунг «Союзник или враг» совершенно неправильный, то я выступил и сказал, что и это неправильно. Тов. Рожков не может обвинить меня в беспринципности. Если ты в чем-нибудь убежден, стой на этом, защищай. Страдать – страдай. Бьют тебя, – если уверен, что прав, – бейся. Иначе ты не организуешь никаких людей. А если ты понял, что это ошибка, то откинь все обывательские соображения, – у нас дружба дружбой, а служба службой, и если ты большевик, то признай ошибку, проанализируй, дай возможность другим осознать ошибку»[612].
Совершенно иначе повел себя Авербах. Убедившись, что его толкование постановления ЦК ВКП(б) расходится с истинным содержанием этого документа партии, то есть осознав, что генеральная линия РАПП, за которую он выдержал не одну баталию на протяжении многих лет, полностью отвергается, Авербах не осмелился, однако, выступить открыто против решения ЦК, а, наоборот, приветствовал его. Вместе с тем он постарался воспрепятствовать его практическому осуществлению: то пытался замолчать, то критиковал исподволь.