Естественно, все эти извращения политики партии допускались руководством РАПП в целом. Но это происходило главным образом потому, что Авербах стремился любыми средствами провести свою точку зрения по всем вопросам.
Мы хотим еще раз здесь подчеркнуть, что за тот вред, который приносила РАПП развитию советской литературы, отвечают и остальные руководители, в том числе и Фадеев. ЦК партии не один раз ставил вопрос и принимал меры по отстранению Авербаха от руководящей деятельности в РАПП. Но именно напостовцы – А. Фадеев, В. Киршон, В. Ермилов, А. Селивановский, Ю. Либединский каждый раз своими решениями, требованиями, посылкой делегаций в конце концов добивались от ЦК возвращения Авербаха на работу в РАПП. Это свидетельствует о том, что все они по основным вопросам «генеральной линии РАПП», которую намечал и проводил Авербах, были его единомышленниками. В напостовской течении, в руководящем ядре пролетарского литературного движения не было больших художников, кроме Фурманова и Фадеева. Но в этом ядре после смерти Фурманова не осталось и ни одного руководителя, который обладал бы подлинно партийным, широким, всеохватывающим, всеучитывающим, ленинским пониманием литературного дела для строительства нового общества.
Начиная с 1930 года руководство РАПП становилось все хуже и хуже, делало все больше и больше ошибок и глупостей. Таким оно становилось не потому, что раньше делало их меньше (выше мы убедились в обратном), а потому, что изменилось советское общество, изменилась писательская среда, иной стала литература в целом и рамки литературных группировок оказались невыносимо тесными для ее богатырских плеч. Поэтому дальше так продолжаться и не могло.
«До постановления ЦК от 23 апреля я никогда не думала, что какое бы то ни было постановление может сыграть в моей жизни такую большую роль»[623], – сказала Вера Инбер. Это искренние и глубокие по смыслу слова. Их могла бы произнести не только Вера Инбер, но и все здоровые силы советских писателей той поры. Впрочем, они это и сделали.
Размах, который приобрела вся советская литература к началу 30-х годов, произошел не благодаря, а вопреки деятельности Авербаха и его руководства. Причины бурного развития советской литературы, как и всей культуры в стране, кроются в мудрой политике партии, обеспечившей всесторонний прогресс жизни общества.
После ликвидации РАПП и других литературно-художественных организаций советская литература, словно с нетерпением ожидавшая весеннего половодья, из разных ручьев и рек бурно сливалась в одно могучее течение. Именно в этот период радостного братания всех творческих сил страны и вместе с тем в период столкновения различных точек зрения писателей и критиков, ставших абсолютно равноправными в едином Союзе писателей, оформляются принципы творческого метода советской литературы и рождается определение его как социалистического реализма. Впервые термин «социалистический реализм» прозвучал в печати 23 мая 1932 года, когда «Литературная газета» поместила информацию «Обеспечим все условия творческой работы литературных кружков. На собрании актива литкружков Москвы». На этом собрании с большой речью выступил председатель оргкомитета Союза писателей И. М. Гронский. Вот в этой-то речи впервые не только прозвучали слова «социалистический реализм», но и было указано на главную особенность этого метода. «Вопрос о методе, – сказал И. М. Гронский, – надо ставить не абстрактно, не подходить к этому делу так, что писатель должен сначала пройти курсы по диалектическому материализму, а потом уже писать. Основное требование, которое мы предъявляем к писателям, – пишите правду, правдиво отображайте нашу действительность, которая сама диалектична. Поэтому основным методом советской литературы является метод социалистического реализма». 29 мая в этой же газете, в ее передовой «За работу», снова повторяется термин «социалистический реализм». Формулировка его еще не отстоялась: «Массы требуют от художника искренности, правдивости, революционного социалистического реализма в изображении пролетарской революции».