И он отстранился.
Вот оно, наконец-то. То, чего так ждал – добился. Она лежит перед ним, вся, вся в его власти. Мокрые пряди по лбу и плечам, румянец на щеках и груди, распластанные в стороны ноги. Без всех своих чертовых игр и масок. Абсолютно голая, беззащитная и раскрытая. Полностью и целиком - его. Наконец-то.
Ну-с, приступим.
Втянул носом запах. Сладкая…
- Перр-р-рсик? – мурлыкнул он предвкушающе.
- Л-л-лаванда, - всхлипнула она обреченно.
- Тоже сойдет.
Не зря она его не пускала туда. Потому что теперь он взял все. Поля знала свое тело, знала, где ей приятно, а где нет.
Так вот - ни черта она не знала. Это он знал все. Губы его знали, пальцы. И язык. Он знал все о ее самых тайных местах. И о самых сокровенных желаниях. Знал так, словно инструкция - точная и подробная – была написана у Поли на животе. И он эту инструкцию прочел, познал, слизал по пути, и теперь…
А теперь – теперь пора сдаваться окончательно и бесповоротно. Все, видишь, все, там, внутри, я подняла руки, я сдалась. Только делай так, делай, пожалуйста, не останавливайся, продолж…
- …Ай!
Полина взвизгнула. Тягучий, предоргазменный морок интимной бесстыднейшей ласки прервал… укус!
Слава ее укусил!
Полина попыталась подняться на локтях, ударилась затылком о кафель. Влажные ладони скользили по пластику, машина вздрогнула, начав слив.
- Это тебе за то, что удрала от меня.
Он поднял в голову, и они смотрели друг на друга. Попробуйте смотреть в глаза тому, чьи губы только что были у вас между ног. Попробуйте.
А потом попытайтесь хоть что-нибудь сказать. Желательное – умное. Или хотя бы связное.
- Что… - тяжело сглотнула пересохшим горлом. – Что ты делаешь?
- Занимаюсь с тобой любовью.
Любовью. Слово прозвучало. Но совсем не в том смысле.
- Но не так же…. – всхлипнула Поля.
- Как умею, - буркнул Слава. И вернулся к прерванному занятию.
Полина уже точно знала, что одним укусом дело не ограничится.
Но все равно взвизгнула. Второй раз пришелся симметрично – слева.
- А это тебе за то, что играла со мной в игры.
Она начала дрожать. Будет третий раз. Точно будет.
Губы прижались к самой середине. Именно туда… как в инструкции. Приоткрылись. Языком – сильно, влажно, по-хозяйски.
И зубы. Сжали ровно настолько, чтобы у нее остановилось дыхание, чтобы ни сил, ни воздуха на «Ай».
И – разжал. Отпустил. В звенящей тишине прозвучало низкое и хриплое:
- А это – знак ГОСТ.
А потом – нежный-нежный поцелуй, и снова – губы, язык, губы, язык, губы-язык. Пропасть чувственного наслаждения.
Машинка уходит на отжим.
Нарастающая вибрация под поясницей. Толчки языка. Хрип собственного дыхания.