А у нее, кажется, галлюцинации.
- Кажется – крестись.
- Капа!
В следующую секунду ее снова… укусили! В плечо.
Поля подскочила. Слава сидел на кровати по-турецки, обмотавшись второй простыней.
Мокрый, лохматый, небритый. Любимый. Самый лучший. Невероятно…
- Я тебе не верю. Ты бы даже судью Терентьева не убедил, не то, что меня!
- Ладно, - он имел наглость снова сложить руки на груди. Кивнул сам себе. – Пришли мне повторную повестку в суд. Ты ничего не говорила. Я ничего не говорил. Начнем заново.
Непонятно как, но удалось пожать плечами. И не потерять при этом простынь.
- Валяй.
- Ой, что же я творю… - с особенно глубоким и драматическим вздохом Слава опустил руки. – Люблю тебя, Капитолина, душа моя. Люблю так, что в штанах и груди тесно.
Он опустил руки. Она опустила руки тоже. Черт с ней, с простыней. Утонуть в глазах. Теперь уже совершено безвозвратно.
- А замуж? – успела пискнуть перед тем, как он снова сгреб ее в свои объятья.
- Ох, что делается. А-а-а…. щекотно уткнувшись небритыми подбородком и щеками в изгиб женского плеча. – Прощай, жизнь холостая. И замуж, да.
На спину она упала абсолютно, безмерно, невозможно счастливая. Он, кстати, тоже – правда, не на спину, а на Полину.
* * *
В квартире умопомрачительно пахло чем-то свежепожаренным. Это ж во сколько встала хозяюшка Капитолина Алексеевна? Ростислав сладко, по-кошачьи потянулся, сбил ногам простынь, провел рукой по кровати. Хорошо они вчера тут поговорили. Качественно и продуктивно.
- По-о-о-ля!
- Завтрак на столе, полотенце, одноразовый станок и зубную щетку я тебе в ванной приготовила! – донеслось из-за арки кухонной зоны.
Так. Слава сел на кровати и потянулся за джинсами, натянул их на голое тело – искать трусы не стал. Не нравится ему этот демонстративно-бодрый тон. Фальшью от него несет. Полиной Чешко. А ему нужна его Капитолина.
На солнце пришлось хмуриться – оно бессовестно било прямо в лицо сквозь кухонное окно. А что у нас на кухне? На столе – горка оладий на блюде, тарелки, салфетки, столовые приборы. И хозяюшка ПолинЛексевна имеется. Ну так и есть. В руке бутылочка с кефиром. Идеальные локоны, безупречная кожа, глаза слегка подкрашены. Розовая маечка и обтягивающие штанишки с какими-то линиями и швами, которые так подчеркивали женские бедра и ягодицы, что…
… что Ракитянский тяжело сглотнул. И не в горе оладий на столе было дело. Так, и чего это мы так вырядились? Спортом будем заниматься? Угу, я даже знаю каким.
- Ты будешь чай или кофе? Кушай оладьи, пока теплые, - она отошла к плите. Движение, которым заправлена за ухо прядь, выдало волнение. И сказало Славе все.