— О-о-о-о… — округляет глаза Лола. — Они грустные, милка-голубка? Мне готовить платочек? — гибко протягивает руку и берет с гримировального столика упаковку с бумажными платочками.
— Почему ты решила, что они грустные?
— Красивые девушки всегда пишут грустные стихи про любовь, — Лола выудила платок из упаковки. — Я готова, голубка. Читай.
— Я не буду сегодня тебя мучить своими стихами, — улыбнулась Дина. — Зачем так сразу пугать благодарного слушателя.
***
А слушатель был и правда благодарный. Лола обладала уникальным талантом слушать. За всю взрослую жизнь Дину слушал лишь один человек — Алла Максимовна. Мягкая, душевная женщина, педагог по истории кино. К ней Дина припала, как замерзший путник — к теплу очага. Но даже ей не могла рассказать всего. Жалела старую женщину, ее нервы и сердце. Грань, за которую не стоит заходить в своих откровениях, Дина внутренне очень четко ощущала. С Лолой эта грань отсутствовала.
Нет, Дина не пускалась в слишком сильные откровения. И не рассказывала чего-то из ряда вон или шокирующего. Но зато вытаскивалось изнутри, из глубин памяти, подсознания что-то, кажется, давно забытое, о чем она ни с кем и никогда не говорила. А это «что-то» словно ждало все эти годы, когда появится человек, на которого и можно будет выплеснуть это все.
И оно лилось. Пока еще небольшим ручейком, но Дина знала, чувствовала — что вот-вот, и это станет полноводной рекой. И Дина расскажет что-то по-настоящему важное, то, о чем говорить нельзя, не принято, а то и вовсе опасно.
Ведь Игорь вел с ней беседы, и не раз, и не два, а много, много больше — о том, какой она, Дина, лакомый кусочек. И как все мечтают прибрать ее к рукам. А вместе с ней — и «Ингер Продакшн». Конечно, он не употреблял этих слов. Конечно, он говорил достаточно завуалировано. Но в какой-то момент Дина поняла, что таится за этими намеками и витиеватыми фразами. Простая мысль. Только он, Игорь Разин, заботится о ее, Дины, благе. И ей надо быть со всеми другими осторожнее, начеку и прочее, и прочее, и прочее. Эта мысль подтверждалась и всеми действиями Игоря — как плотно он опекал ее, как уговаривал жить у него, как контролировал все — вплоть до телефонных звонков и с кем и куда ходила. Лишь последний год эта опека ослабла. Во-первых, потому что Дина стала бунтовать против этого — уже не тихо, а открыто. А во-вторых, у дочери Игоря от первого брака, которая жила в США, возникли серьезные проблемы. Проблемы эти заключались в основном в чернокожем бойфренде, который втянул девушку в какие-то аферы, связанные с наркотиками. Сначала Игорь не предавал особого внимания данной ситуации, а потом грянул гром, и Разину пришлось спешно поднимать связи и вкладывать деньги, чтобы разрешить острую ситуацию. Дина не вдавалась в детали, а Игорь не торопился ими делиться, но общую картину Дина примерно представляла. Дело пахло керосином, причем авиационным, и тюремным сроком. Несмотря на все усилия Игоря — пока еще пахло. Именно поэтому он теперь часто бывал в Майами — чтобы не упускать контроль над ситуацией и не допустить неприятностей самого худшего калибра.