Пэдди прыгает на меня и пытается повалить вместе со стулом.
— Мамуля! — ору я в сторону заднего двора.
— Чего! — орет мама в ответ.
От ее голоса наш дом дрожит, как при бомбежке, и Пэдди сразу отпускает меня. Даже Мохаммед Али крепко подумает, стоит ли связываться с нашей мамой.
— Нет, ничего! — кричу я.
Пэдди хватает со спинки стула свой блейзер и вылетает из комнаты. Я поднимаю брови и улыбаюсь Мэгги.
— Победа за мной! — И демонически хохочу, как Граф из «Улицы Сезам».
На мамином кухонном столе черт знает что творится. Я подскакиваю к раковине, хватаю мокрую тряпку и живо несусь назад, пока Ма не вошла и кого-нибудь не прибила. Кого-нибудь, значит, меня. Хоть я и считаюсь в семье хорошим сыном, но, если Мелкая Мэгги чего набедокурит, попадает обычно мне, потому как она младшая, а мне велено за ней присматривать. Если Мэгги, например, меня подожжет, мама все равно мне же и открутит голову за то, что я подпустил сестру к спичкам.
Вытирая стол, вижу в матовом стекле свое отражение. На нем я очень похож на маленького негритенка — мы для таких собираем посылки в школе. Я им обычно отправляю молочную рисовую кашу. Консервные банки с этой кашей нам выдают бесплатно в социальном центре, потому что мы — бедные, и присылают их из особого места, которое называется «Съедобная гора» — она вся состоит из банок с рисовой кашей и говяжьей тушенкой. Она, наверное, где-то в Швейцарии.
Я когда-нибудь стану президентом Ирландии. Я буду ужасно хорошим и добрым президентом. Всех голодающих маленьких негритят перевезу в Белфаст, где беднякам бесплатно раздают еду, и здесь они смогут жить в новых домах — вроде тех, которые сейчас строят в конце нашей улицы.
Негров я вообще-то видел только по телевизору. Кроме тех, которые голодают в Африке, есть и другие, которых насильно увезли в Америку и сделали там рабами — это, конечно, было не очень красиво, но там им, по крайней мере, дали хоть какую-то одежду. По Америке ходить голышом не разрешается. По Белфасту тоже. Ну, разве что в районе у протестантов. Протестантов я тоже видел только по телевизору.
— Микки, ну хватит ворон считать! — Мэгги тянет меня за рукав. — В школу опоздаешь.
Я швыряю тряпку в раковину и бегу через гостиную наверх. К себе в комнату пробираюсь на цыпочках, чтобы не разбудить Папаню. Ма все-таки его впустила, когда он пришел среди ночи и начал колотить в дверь. Он привел с собой каких-то чужих дядек. Я стоял на верхней площадке и все слышал. Я рассказал Пэдди, что они говорили про какие-то деньги, а еще, что Папаня плакал. Дядьки пообещали, что сегодня придут снова.