- Есть! - сказал радист и, бросив ключ, начал записывать на бланке текст, переданный из Диксона:
"Экипажу Струмилина немедленно выйти на помощь "Науке-9". Вылетаю к вам.
Годенко".
Струмилин достал из кармана пачку папирос, осторожно открыл их ногтем, закурил и, потушив спичку, сказал радисту:
- Запросите "Науку-9", какая у них осталась посадочная полоса. Сможем ли мы сесть на нашем "ЛИ-2"?
Радист быстро передал струмилинский запрос, и снова потянулись долгие секунды ожидания. Все молча курили, не глядя друг на друга.
Струмилин вспомнил, как его транспортировали из Пиллау в Берлин, в гестапо. Его везли на транспорте по морю. Ночью налетели американцы и транспорт разбомбили.
Уцелело всего человек пятнадцать, не больше. Они разместились в двух больших шлюпах. Только в первом шлюпе было тринадцать человек, а во втором - двое:
Струмилин и еще какой-то немец с перевязанной рукой. Немец был в черном мундире.
Он кричал Струмилину:
- Стань на руль! Скорее стань на руль!
Струмилин пошел к рулю. Он проходил мимо немца, а тот кричал сорванным голосом:
- Надо держать к тому шлюпу, они возьмут нас на буксир!
Струмилин приближался к немцу, придерживаясь рукой за борт: волна был чередующаяся, сильная, и могло запросто смыть. Он поравнялся с немцем и крикнул:
- Смотри!
Немец обернулся, и в этот миг Струмилин что было силы толкнул его. Немец вывалился за борт. Какую-то минуту он еще пытался царапать ногтями борт шлюпа, но потом волна отнесла его в сторону, и Струмилин уже не слышал, что он кричал.
Немец кричал еще минуты две страшным, заячьим голосом. Потом он замолчал.
Струмилин опустился на лавку. В ушах стучало. Он тогда подумал, что в ушах стучит очень ровно и точно: наверное, каждая секунда проходит с ударом. Он торопил время, ему хотелось, чтобы секунды шли скорее, как можно скорее, пусть бы в ушах било еще сильнее, - он бы радовался этому, несмотря на страшную боль, потому что шло время. Шло время, и второй шлюп отходил все дальше и дальше.
Струмилин смотрел туда, где мерцал огонек второго шлюпа. Иногда ветер доносил оттуда крик:
- Где вы? Отвечайте! Где вы?
Но была ночь, и шлюп, в котором затаился Струмилин, относило в сторону. И он все время торопил проклятые секунды, которые считал по ударам в ушах.
"Ну же! - шептал он тогда. - Скорее! Скорее же! Еще скорее! Ну! Скорее!"
А потом, когда огонек первого шлюпа скрылся, Струмилин зачерпнул ладонями воды, вытер горящее лицо, лег на дно и уснул. Он ни разу не спал так спокойно за те два месяца, что провел в плену: сначала в госпитале, а потом в гестапо. Он спал без сновидений. Проснулся ранним утром от чьих-то голосов. Открыл глаза и увидел рядом с собой людей в клеенчатых плащах.