Чехов верил в культуру. Он и своим земельным, дачным участком в Аутке увлекался, поскольку можно было обратить его из дикого, каменистого клочка земли в культурное, красивое место. Знакомя с скромными своими хозяйственными планами и достижениями А. И. Куприна, говорил:
– Знаете ли, через триста-четыреста лет вся земля обратится в цветущий сад. И жизнь будет тогда необыкновенно легка и удобна!..
Жизнь пока еще очень тяжела. Злые силы не дремлют. Косность человечества еще не преодолена до конца. Но если бы Чехов проснулся и посмотрел, как ожили и расцвели когда-то запущенные и бесплодные пространства Узбекистана и Казахстана, как культура мощно продвинулась в самые глухие и самые заброшенные уголки советской земли, как поднялся народ, каких людей выдвинул, какое гордое самосознание в себе выработал, он бы, наверное, признал, что назначенный им срок – в триста-четыреста лет – для обновления жизни уже значительно сокращен.
* * *
Революция не только разбудила к новой жизни русский народ, но пробудила и привлекла к культурным задачам и все другие, ранее угнетавшиеся народы на территории СССР. Так узнали мы поэтов и писателей грузинских и армянских, казахских и узбекских и многих других, не говоря уже о старых не русских писателях формата Тараса Шевченко, которых даже царское правительство, несмотря на все свое старание, не могло удушить и замолчать: так они были значительны. И теперь СССР поет и творит одинаково бодрыми голосами, на языках нескольких десятков, ранее безмолвных, народов. Какой веселый, ценный хор!
Идейно советская литература также идет в традициях классической русской литературы. Дело освобождения народов совершилось, и новая русская литература, потеряв окончательно характер «стона», ищет положительных типов, отражает творческий характер эпохи. Но, как и старая, классическая русская литература, она служит не забаве, а важнейшим личным, общественным и государственным проблемам, занимающим народы СССР.
* * *
У Тургенева где-то, – не могу сейчас вспомнить, где, – есть замечание о том, что слово иногда бессильно передать то, что чувствует человек. «Разве что музыка могла бы это сделать»>103, – добавляет он. Помню, как это в юности поразило меня. А я как раз тогда собирался служить слову, но много занимался и музыкой. «Так это или не так?» – думал я – и не мог решить этого вопроса: был слишком молод. Теперь же, накопив достаточный опыт, могу только присоединиться к мнению знаменитого нашего писателя. Да, музыка – еще более тонкий и выразительный передатчик внутренней жизни, чем