, из церковной парчи и шелков понашила себе штаны и рубахи, перерезала множество «именитых» и неименитых граждан, которым рубила или отпиливала головы, одному священнику вырезала язык и воткнула в спину штык, одному городовому с фамилией моего школьного товарища, возможно – именно этому товарищу, разрезала брюхо и наполнила его битым стеклом и т. д., и т. д. Это не были ни большевики, ни их противники в борьбе за власть. Это была именно самородно возникшая, на почве пресловутого безвластия и анархии, злая сила, которую извергло темное, неисследованное и не поддающееся исследованию нутро народа. Темные элементы вдруг почуяли, что теперь-то им только и разойтись. Если бы в городе были власти, они защитили бы людей и их достатки от разбойников. Но властей не было.
Уже из этих двух, приведенных мною «примеров» видно, что существование государства и правительства, пока что, имеет-таки свою raison d’etre>113 и что Лев Николаевич слишком преувеличивал высоту того нравственного уровня, на котором стоит человечество. Высокие и благородные люди, пламенные идеалисты, каким был Толстой, обычно и о других думают как о равных себе, и вот в том-то все горе, что на деле этого нет. Людская, злая стихия без государства разыгралась бы, вероятно, так, что перед этим стушевались бы все преступления государства. Потому-то из двух зол и приходится, действительно, выбирать меньшее, – только не анархию, а именно государство. Да, это – сила. Да, к сожалению, это – сила, которая иногда стесняет добрых. Но она же и сила, которая вяжет злых и оберегает родные пределы от внешних нападений.
Если уж не суждено нам отделаться совсем от темных, т. е. внушаемых безудержным животным эгоизмом проявлений нашего «я», то проявления эти, по крайней мере, должны быть дисциплинированы и введены в соответствующие рамки. Так возникает право.
Поскольку общество непосредственно заинтересовано в поведении человека, оно, в целях самозащиты, организует контроль над его действиями. Целям этого контроля служат: законы об охране труда и трудовой собственности, об охране личности против оскорблений, институт брака, всевозможные полицейские и судебные установления и т. д., и т. д.
Нравственный прогресс человечества и более справедливое и равномерное распределение житейских благ умягчают, ослабляют и делают постепенно ненужными все формы вмешательства права в жизнь индивидуума. Но прогресс этот идет не так быстро, как бы нам хотелось. Общественный строй в большинстве стран далек от идеального. Представители каждого нового поколения все снова и снова начинают ту же борьбу «всех против всех» за личное благо и преуспеяние. При этих условиях надолго еще, а, может быть, и навсегда, обеспечиваются смысл и существование юридических норм, стеснительных для меньшинства людей высокой нравственности и держащих в узде огромное большинство людей примитивного, чисто эгоистического и, по существу, антиобщественного склада.