* * *
Можно ли говорить об идеализме у коммунистов? Можно.
«Класс, имеющий силу в своих руках, класс, действительно в трудовом порядке изменяющий мир, всегда склонен к реализму, но он склонен также и к романтике».
К мечте. Но только это – не недостижимая фантастическая звезда, не утешающая химера. Это просто – самый план, самая советская пятилетка и дальнейшие сверхпятилетки.
Это – тот «практический идеализм», о великом наличии которого у материалистов говорил Энгельс в ответ на упреки противников марксизма в «узости и чрезмерной трезвости».
* * *
Проповедуя необходимость физического, главным образом земледельческого труда, Лев Николаевич рассматривал интеллигенцию в целом как не работающее сословие. Интеллигенция, чем бы она ни занималась, по сути приравнивалась Толстым к фабрикантам и помещикам, т. е. к паразитам народного труда. Он выделял еще, до некоторой степени, учителя как полезного труженика, но уже профессия врача казалась ему абсолютно никудышной. Подобный взгляд едва ли можно признать правильным. Движение к «опрощению», которое захотело бы уничтожить и интеллигенцию, переведя ее на работу топором или лопатой, поступило бы крайне нерасчетливо. Отказавшись от высококвалифицированных представителей труда и знания в разных областях, народ только подсек бы свое собственное положение, подсек бы возможности прогресса и улучшения как в своей хозяйственной и культурной жизни, так и в области политического продвижения вперед. Жизнь без интеллигенции обошлась бы народу еще «дороже», оказалась бы более накладной для него, чем жизнь и работа под руководством этих «ненужных» (по Толстому) политиков, экономистов, врачей, инженеров, агрономов и т. д.
* * *
Толстой был противником разделения труда, причем в значительной степени на отрицательное отношение его к этому принципу подействовало резкое классовое разделение, господствовавшее в его время, то ужасное, ненормальное положение, в котором находился труд рабочего и крестьянина при царском режиме. И вот, вместо того, чтобы посвятить себя изысканию средств для изменения или свержения старого режима, как это, с своей стороны, делали его современники Чернышевский, Петрашевский, Лавров, Плеханов, Ленин и другие, Толстой обратился к выходу чисто индивидуальному: в своем сочинении «Так что же нам делать?» (1886) он рекомендует всем, желающим встать на правильную почву в вопросе труда, применение в своей жизни знаменитых «четырех упряжек», т. е. разделение своего рабочего дня на четыре равные части, из которых одна посвящалась бы тяжелому земельному труду, другая – более легкому труду ремесленному, третья – умственному труду и четвертая – общению с людьми. Таким образом, – говорит Толстой, – удовлетворены были бы и все основные требования человеческой природы: деятельность мускулов, деятельность пальцев и кисти рук, деятельность ума и воображения и естественное стремление к общению с другими людьми.