* * *
Еду в вагоне, вместе с экскурсией школьников под руководством учителя.
Дети – очень дружелюбны. Один из мальчиков подарил мне две ветки любимого мною жасмина…
Но вот между детьми завязывается философский спор. Тема: животное ли человек?
Один, очень милый и пытливый, бедно одетый мальчуган-заика лет двенадцати, отстаивает тезу: человек – животное. Другой мальчик, его оппонент, спрашивает:
– А почему человек ест ложкой?
Этот «сильный» довод приводит «материалиста» в затруднение.
Мне хочется вмешаться в спор, и я подзываю первого мальчика:
– Ты знаешь, что человек – животное?
– Да, знаю!
– А как ты думаешь: животное знает, что оно – животное?
– Нет, не знает.
– Вот! Так ты об этом подумай!
И я объясняю мальчику, что, хотя тело человека устроено так же, как тело животного, но по своей духовной сущности человек, обладая сознанием, мыслью, совестью, животным уподоблен быть не может.
– Если, например, человек скажет глупость, то ему стыдно. А животному ничего не стыдно!
– Значит, человек – полуживотное?
– Если хочешь, да.
Дети, прослушав этот разговор, бегут советоваться с учителем. Учитель, человек лет 35-ти, издалека поглядывая на меня и дружески улыбаясь, что-то объясняет ребятам. Увлекаясь, жестикулирует, размахивает руками.
Ребята опять бегут ко мне – с новым вопросом:
– А вот бобр – животное? И, однако же, он настолько разумен, что сам себе строит жилище! Что вы на это скажете?
– Это верно, что бобр – разумное животное и сам себе строит жилище, но все-таки ему далеко до человека! Подумайте, человек не только мыслит, но и записывает свои мысли, сочиняет стихи, повести и рассказы и издает собрания своих сочинений, а бобр ни писать, ни издавать собрание своих сочинений не может и не умеет!..
Опять – проблема. Дети, задумываясь, медленно отодвигаются к учителю и больше ко мне уже не возвращаются.
А я сижу, восхищенный разумом и пытливостью советских ребят.
В. Э. Мейерхольд рассказывал:
– К юбилею Павлова я послал ему телеграмму, в которой несколько легкомысленно написал, что приветствую в его лице человека, который, наконец, разделался с такой таинственной и темной штукой, как «душа». В ответ я получил от Павлова письмо, в котором он учтиво поблагодарил меня за поздравление, но заметил: «А что касается души, то не будем торопиться и подождем немного, прежде чем что-либо утверждать»>17.
* * *
С точки зрения материализма, люди – только ожившие кусочки материи. Сегодня живу, завтра меня нет, – и это – навсегда, навеки.
Однако этот живой кусочек материи сознает себя, мир, углубляется мыслью в звездное небо, в прошлое и будущее человеческого рода, создает не только материальную культуру, но искусство и даже… философию, религию.