в Норвегии и нахватался там всяких разных северных рецептов.
Закурили. Помолчали.
– Ну? – Хансен посмотрел испанца.
– Не вижу смысла, дальше морозить моих парней в этих сугробах.
– А что на это скажет каудильо, про Фюрера я уж и не говорю?
– Сеньор генералиссимус скажет, надеюсь, спасибо за то, что сохранил Испании несколько тысяч отважных мужчин. А, Фюрер…? На фюрера мне, извини, насрать. Обгадился ваш фюрер, просрал войну и англичане ему не помогут.
Ещё пару недель назад Хансен за такие слова не раздумывая набил бы морду наглецу, а потом бы приказал расстрелять. А сейчас он только крякнул и позавидовал безбашенной решительности испанца. Как бы он хотел так же во весь голос проорать проклятья фюреру, бросившему своих солдат умирать в этих диких заснеженных лесах. Но… А, что мешает?
– Ну, что прикажете меня расстрелять, господин генерал?
– Нет. Езжай, сдавайся в плен. И будь ты проклят.
– С Вашего позволения, господин генерал, я сдаваться не намерен. Прослежу за капитуляцией дивизии и застрелюсь, – дон Эстебан сжал губы и закаменел лицом.
– Проваливай, – и резко развернувшись Хансен пошёл в свою землянку.
Допив в одиночестве русскую самогонку, генерал вызвал адъютанта и приказал ему срочно собрать всех командиров частей и соединений группы, дислоцированных вокруг Волосова.
Командиры начали прибывать ближе у вечера в сгущающихся сумерках. Расположение штаба наполнилось конским ржанием и неповторимым ароматом конского навоза. Совещание затянулось. Кое-кто из командиров полков решил поиграть в несгибаемых героев. Пришлось этих четверых тут же арестовать. Пока шло совещание комендантская рота, на самом деле в ней солдат едва на два взвода набиралось, по приказу командующего попыталась арестовать офицеров армейской Абвергруппы. Арестовать не получилось. Получился небольшой бой. Абвергруппа перестала существовать, а у штаба армейской группы «Ингерманландия» остался в охране только один сводный комендантский взвод.
В два часа ночи командиры полков и дивизий разъехались по своим расположениям увозя с собой письменный приказ командующего о капитуляции. В это же время заработали штабные радиостанции, открытым текстом, сообщавшие русским о том, что волосовская группировка прекращает боевые действия и с рассветом готова начать сдаваться в плен. В Лугу, Новгород и Нарву Хансен тоже отправил сообщение о капитуляции волосовской группировки, оставив на усмотрение старших командиров этих гарнизонов решение о капитуляции или продолжении боевых действий.
Стреляться по примеру командира Голубой дивизии Хансен не стал. Уже в обед 14-го февраля он сидел в штабе 54-й армии и давал показания на первом допросе.