— А если Галактион к вам обратится?
— Тогда другое дело. Так как говорите? Первому звуку соответствовало изображение человека?
— Похоже на человечка, — подтвердил Даль.
— Думаю, что это был не человек, хотя и похож. И звук означал совсем другое слово.
— А какое?
— Фаэт, например.
— Фаэт? — изумился Далька, подозревая очередную озорную шутку академика.
Но тот говорил вполне серьезно:
— Была, говорят, такая планета Фаэтон миллион лет назад, а может, и больше. На месте ее орбиты теперь остались в виде сплошного кольца астероиды, малые космические тела осколочной формы. Некоторые считают их обломками погибшей планеты. Меня всегда занимала проблема этой катастрофы. Чтобы объяснить все ее особенности, в частности, почему осколки планеты остались на ее прежней орбите, а не разлетелись, как полагалось бы при взрыве или столкновении с посторонним телом, пришлось допустить возможность взрыва водной оболочки планеты. Кстати, есть физики, которые в отличие от других своих коллег это допускают. И допускал это даже такой корифей, как Нильс Бор. А если это могло быть так, то свести концы с концами возможно лишь при помощи вмешательства разума(или безумия!). Словом, нельзя исключить развитие и гибель цивилизации на Фаэтоне в ядерной катастрофе, вызванной войной. Математически, если говорить о теории вероятности, это возможно. Очевидно, не все цивилизации Вселенной способны пройти ядерный порог развития. И тогда появление около Земли искусственного спутника — аппарата фаэтов, названного у нас «Черным Принцем», с посланием нам, землянам, не может удивить подлинного ученого.
— Тогда как же вы можете сидеть спокойно, если аппарат фаэтов, как вы сказали, находится рядом с вами?
Академик развел руками и улыбнулся.
— Слабы мы, человеки, опутаны сетью условностей.
— А если брат все-таки обратится к вам? Я добьюсь этого.
— Вот тогда будет настоящее дело. Но не простое. Хватит работы и нам, кибернетикам, и лингвистам. Перевести отвлеченные понятия, неведомо как изображенные на экране вашего «кибернетического словаря», как вы себе его представили, будет труднее всего. Лингвисты, может быть, отступят, но только не мы, математики. Хотя и нам есть перед чем спасовать.
— Перед чем?
— Чтобы расшифровать изображение, сопоставляя его со звуками, надо эти звуки слышать. А машины наши хоть и грамотные, зрячие, но пока еще глухие. Мы только еще начинаем учить их пользоваться слухом, принимать информацию на слух. А у вас, вернее, у всех нас, как я понимаю, дело не терпит.
— Значит, нужен энтузиаст, который отдаст свой слух машине, который вместе с ней, при ее помощи, изучит чужой язык и потом прослушает и переведет для людей чужепланетное послание.