— Пешком было бы намного медленнее, — пожала плечами Марта. — Мы и так проделали большой путь. Если бы не твои каменные лошади, нам бы сюда неделю плестись.
— Если бы я пошел один, то добрался бы за пару часов, — покачал головой геомант. — Давай не будем терять время.
Марта пожала плечами и ускорила шаг, догоняя временного учителя.
— Твои родители управляют селом?
— Нет. Мои родные пашут поля. У отца было свое, — произнес парень, смотря, как сквозь деревья показываются дома. — Не могу сказать, чтобы жили бедно. Как все в деревне. Свой дом, своя земля. Скотина мелкая на дворе и мед… Да, у отца был отличный мед. Он в основном его продавал, но ранний мед, когда цветут поля, всегда оставлял себе.
— У нас часто делали медовуху, — кивнула Марта, собирая плетение на руке. — Но у нас никто не разводит пчел. Собирают дикий мед.
— Я слышал про ваш мед. Говорят, что дикий он другой. Не слаще, но с другим вкусом, — с улыбкой произнес парень.
Они прошли рощу и вышли на краю деревни.
— Вон там обычно мы пасем коров. А вон в том доме жила девчонка Марта. Она мне очень нравилась, и я хотел взять ее в жены, когда вырасту, — с усмешкой вспомнил парень.
— А сейчас? — задумчиво произнесла северянка.
— Слишком много времени прошло, — нахмурился парень. — Я другой, да и у нее, скорее всего, есть жених.
— Или она ждет тебя.
Грот прошел по тропинке к ограде из жердей для скотины и взглянул на дальний дом, из трубы которого клубился дым. До боли знакомые срубы, крыши, покрытые корой и деревянной черепицей. И запах дыма.
Не резкий и слегка сладковатый.
Такой шел, когда мать пекла пироги.
Парень прошел через деревню, не встретив никого по пути, и оказался у ворот дома, в котором он вырос.
— Отец, наверное, в поле, — задумчиво произнесла северянка.
— Скорее всего.
Грот потянул калитку и вошел во двор. Он прошелся почти до двери. но тут она открылась, и на пороге показалась поседевшая женщина. Она хмуро оглядела незваных гостей и с порога спросила:
— Кто такие? Что надо?
— Привет, мам, — произнес геомант, стоя у крыльца. — Это я, Грот.
Женщина хмуро взглянула на подростка и замерла. Секунда, вторая и ее морщины на лбу разгладились, и она тихо прошептала:
— Грот? Мальчик мой, это ты?
— Я мам, — улыбнулся парень. — Это я.
Женщина в два шага подскочила к сыну и обняла его так крепко, как только могла.
— Что же ты… что же ты вестей-то не слал, — зашептала она, пряча лицо на плече у сына. — Я тебя уже десять раз похоронила и за с того света пришедшего приняла. Что за тебя только не говорят, а ты…
— Прости, мам, — смутился парень. — Я учился и… Прости, я виноват. Надо было хотя бы письмо прислать…