– Грохнули, таки Чикатило? – оживился я. – Отлично. Большое дело сделали. Считайте, Иван Дмитриевич, доброй полусотне детей и подростков жизнь спасли. Они теперь не погибнут в муках, истерзанные молотком и ножом маньяка, а будут жить, учиться, работать, детей растить.
– Грохнул, – подтвердил помрачневший Березин. – Повесил сволочь. Он ещё и обоссался, когда я его вырубал и от девчонки оттаскивал. Был животным и сдох как животное.
– Правильно сделали, – подтвердил я. – А с девчонкой, что?
– Отпустил её домой, – пробурчал старик. – Она маленькая ещё совсем. Нельзя девочкам такое смотреть.
– Тоже верно. Вас там никто срисовать не мог?
– Никто. Я шарф на подбородок намотал, на лоб ушанку надвинул, да и улица пустынная совсем была, когда уходил. А о следах своего пребывания, сам понимаешь, в первую очередь позаботился. Во дворе хаты сумку с одеждой бросил. Потом, когда к станции подошел, переоделся. Думаю, найти меня очень проблематично. Своих документов не засветил. Даже хату снял в Ростове у одинокого алкоголика. А потом ранним утром в Шахты ездил, один раз на электричке, второй – попутку ловил. И целый день там проводил. На всякий случай даже левые документы взял. Они у меня давно имелись для подобных ситуаций. Как чувствовал.
Старик подвинул ко мне раскрытую коробку с белоснежными квадратиками сахара-рафинада, выложенными ровными рядами, подставил под краник самовара чашку, повернул рычажок. Забулькал, клубясь паром, кипяток, заполняя фарфоровую емкость. Березин дождался, пока чашка почти наполнилась, повернул запор-ветку обратно, подхватил мозолистой рукой пузатенький чайничек и добавил заварки.
– Пей чай, – чашка с блюдцем оказалась передо мной. – И сахарок возьми. Мы на фронте вприкуску любили.
– Хорошо, – я поочередно подхватил пальцами два белых квадратика рафинада, положил их на блюдце, осторожно пригубил чай и поморщился. – Очень горячий.
– Так мы никуда и не торопимся, – усмехнулся Иван Дмитриевич. – Дай ему остынуть чуток.
– Так и сделаю, – пообещал я, дуя на чай.
– Леша, хочу тебя попросить кое о чём.
Я невольно напрягся:
– Внимательно вас слушаю, Иван Дмитриевич.
– Не желаю сидеть на печи, пока вы действуете, – заявил Березин. – Конечно, я уже не молод. Но сила в руках ещё есть, могу быть полезен. Может, это мой последний шанс, принести пользу стране. Вас же немного, и каждый человек на счёту. А я не желаю штаны просиживать, пока судьба Родины решается. Я за неё кровь в Великую Отечественную проливал, а сейчас вы мне предлагаете в стороне остаться? Не получится! Поговори со своими, чтобы меня подключили.