Второй образ был связан с человеком, которого можно было бы назвать султаном шафрана. Али Шариати – генеральный директор Novin Saffron, крупнейшей компании по производству шафрана в мире. Он продает двадцать пять тонн в год, что более чем в пять раз превышает общий объем производства Испании. Чтобы добраться до его офиса, мы прошли мимо грузовика, доверху набитого белыми мешками, где стоял мужчина, бросавший эти мешки своим товарищам, которые должны были протащить их через дверной проем. Самым замечательным в происходящем оказалось то, что мешки были довольно легкими: на грузовике привезли около пятидесяти килограммов сухих рыльцев с восьми миллионов крокусов, причем каждое рыльце было сорвано вручную этим утром. И это было только начало сбора урожая.
Из-за в семь раз меньшего количества шафрана шесть веков назад в Швейцарии разразилась короткая война. Аристократы пытались отнять у простолюдинов землю и власть, и однажды в 1374 году базельские бизнесмены решили, что с них довольно. Они послали диверсантов на охоту, а в лесах разместили партизанский отряд для нападения на дворян. Аристократы ответили вооруженным ограблением, забрав самый ценный товар купцов – триста шестьдесят килограммов шафрана, только что прибывшего из Греции[162]. Шафрановая война длилась более трех месяцев, а пряность оказалась заложницей в замке. Мне нравится представлять мифического пилигрима из Чиппинг-Уолдена, который шел к себе домой и, встретив по дороге гомонящую толпу, небрежно приподнял шляпу.
Пока я ждала, помощник менеджера Ана Алимардани включила на своем компьютере Mellow Yellow, а певец Донован напевал, что он «просто без ума от шафрана». Было трудно перестать подпевать. А чего я ожидала? Я читала легенды о воинах Дария, одетых в окрашенные шафраном одежды и готовых сражаться с Александром Македонским, я также знала, что раз в год зороастрийские жрецы в Персии писали специальные молитвы шафрановыми чернилами на папирусе, а затем прибивали их гвоздями к домам и около ферм, чтобы отогнать вредителей и злых духов[163]. Так что, найдя живописные сельские пейзажи в Испании, я ожидала увидеть нечто подобное и в Иране, только более ярко выраженное.
Но вот что удивительно: в Испании сбор шафрана заглох, потому что эта отрасль там была традиционной. В Иране она оживилась, потому что оказалась современной. За последние десять лет добыча шафрана в Иране выросла с тридцати до ста семидесяти тонн в год, в Испании же сократилась с сорока до пяти тонн.
Нам подали шафрановый чай. Он был похож на жидкий рубин: сладкий, чистый и очень темно-красный, и все же сверху его покрывал тонкий маслянистый слой золота. «Будь осторожна, – шутливо сказали мне, когда принесли напитки, – а то будешь слишком много смеяться». Калпеппер в его Complete Herbal 1649 года предупреждал, что человек, употребляющий слишком много шафрана, может умереть от неумеренного смеха, и действительно эта трава является чем-то вроде природного прозака. В 1728 году садовник из Твикенхэма Бэтти Лэнгли опубликовал «Новые принципы садоводства», в которых наряду со строгими инструкциями о том, как правильно сажать клубнелуковицы на семь с половиной сантиметров в глубину и на расстоянии с семи с половиной сантиметров друг от другац перечисляет достоинства этого цветка. «Избыточное потребление шафрана мешает заснуть, но если принимать его умеренно, это полезно для головы, оживляет дух, изгоняет сонливость и делает сердце веселым», – утверждал он. Семнадцатью веками раньше Плиний даже предложил использовать рыльца крокуса как средство от слишком большой радости на сердце. «Смешайте его с вином, – писал он, – и получите чудесное средство от похмелья». Я опустила мизинец в стакан и провела по блокноту волнистые линии. Они оставались ярко-желтыми даже спустя несколько месяцев, хотя, если бы я оставила их на свету, они бы наверняка поблекли.