. «Если бы мы только могли увидеть цвет обоев в комнате Наполеона, мы могли бы узнать, было ли это причиной его отравления и яда в волосах», – сказал он. И, к удивлению доктора Дэвида Джонса, он получил письмо от женщины, у которой, по невероятному совпадению, оказался образец обоев из Лонгвуда. Один из ее предков, побывавший в этом доме, украдкой оторвал полоску от стены комнаты, где умер Наполеон, и засунул ее себе в альбом. Доктор Джонс проверил лоскут и, к своему восторгу, обнаружил следы арсенита Шееле в узоре из зеленых и золотых лилий на белом фоне. Когда он узнал, насколько влажным был климат на Святой Елене, он пришел в еще большее возбуждение: плесень, реагирующая с мышьяком, наверняка сделала ядовитой всю атмосферу в комнате.
Теория о зелени Шееле объясняла наличие мышьяка, а возможность испарений в воздухе давала ключ к пониманию того, почему бывший активный воин провел последние месяцы своей жизни, лежа на одной из двух своих походных кроватей (он никогда не мог выбрать между ними) внутри дома. Но, возможно, недостаточно одной только зеленой краски, чтобы объяснить окончательную причину смерти Наполеона. Врачи утверждали, что у него был рак желудка, но знавшие Наполеона люди считали, что его сгубила тоска.
Медицинскому миру потребовалось много времени, чтобы отреагировать на случаи отравления обоями. Еще в январе 1880 года, более чем через сто лет после того, как Шееле изобрел зеленую краску, исследователь по имени Генри Карр стоял перед членами Общества искусств в Лондоне и держал в руках образец милых детских обоев. На ней были напечатаны изображения мальчиков, играющих в крикет на деревенской лужайке. Эта невинная бумага, сказал Генри Карр, недавно убила одного из его молодых родственников и привела к серьезной болезни трех братьев и сестер ребенка[175]. Затем он привел другие ужасающие примеры отравления мышьяком – инвалида, который отправился на море за лекарством и в конце концов чуть не умер от краски в отеле; команду декораторов, у которых начались судороги, даже персидскую кошку, которая покрылась гнойниками после того, как ее заперли в комнате, окрашенной зеленой краской.
Мышьяк содержался не только в зеленой краске, сказал он своим слушателям. В некоторых образцах синей, желтой и особенно недавно изобретенной пурпурной также был найден яд. Помимо краски и обоев он обнаружил мышьяк в искусственных цветах, коврах и тканях для одежды, где тот использовался для удаления химических веществ, участвующих в процессе окрашивания. «Производство мышьяка в этой стране осуществляется в масштабах, которые удивят большинство людей, – сказал Генри Карр членам Общества. – Если учесть, что два-три грана способны убить здорового человека, а совокупное производство составляет 4809 тонн… за один год, похоже, может погибнуть значительное число людей».