. Не следует недооценивать его интерес к дизайну дома. Он был масоном – одним из первых в Америке – и верил, что архитектурные пропорции определяются божественным законом. Элегантное палладианское окно и тщательные измерения его новых комнат были сделаны не только для того, чтобы создать удобное пространство для приема гостей. Они были – это очевидно – в опеделенной степени реализацией символического конструирования воли Бога.
Но затем, в июне 1775 года, Джорджа Вашингтона призвали на пост главнокомандующего континентальной армией, сражавшейся против англичан и за независимость. В последующие восемь лет он видел свой дом только один раз, и то издалека, с противоположного берега реки Потомак. Он оставил поместье на попечение своего родственника Лунда – и между ними завязалась интересная переписка. В их письмах можно прочесть сагу о столяре, который сумел закончить только грубую плотницкую работу в столовой, хотя от него требовалось выполнить и более тонкую. А потом были подвиги «штукатура», нанятого для оштукатуривания и покраски потолка маленькой столовой, которая теперь, по-видимому, считается одним из лучших образцов колониального декоративного искусства, но в то время казалась ужасной. «Как трудно сегодня найти хороших работников», – жаловался Вашингтон. Особенно в военное время.
Вашингтон был дисциплинированным командиром двадцатитысячной армии, твердым с подчиненными, которые, как однажды сказал его преемник Джон Адамс, ссорились «как кошки с собаками». Но написанные им в разгар битвы, или по крайней мере в дни, предшествовавшие ей, письма показывают, что он думал над красками и древесиной для дома[185]. Поначалу мне казалось, что это нелогично: разве он не должен был заниматься более важными делами? Но потом я подумала о том, как одиноко и скучно было этому человеку. В каком-то смысле приятно представлять Джорджа Вашингтона сидящим в палатке, ностальгирующим по дому и представляющим каждый этап улучшения интерьера, которым он мог бы заняться в своем доме детства, чтобы тот стал пригодным для проживания государственного деятеля, которым стал его владелец.
Вашингтон вернулся домой в канун Рождества 1783 года, чтобы взять под контроль кампанию по ремонту большой столовой. Случались и другие неприятности с рабочими, но в конце концов в 1787 году помещение было готово к покраске. Плантаторская традиция требовала, чтобы мужчина занимался украшением главным образом общих залов, в то время как женский вкус отражался только в личных помещениях. Марта Вашингтон предпочитала желтые и кремовые тона, хотя и проявляла смелость в использовании зеленой и синей резьбы по дереву. Но именно Джордж выбрал фисташковый цвет для большой столовой, чтобы дополнить сверкающую белизну своего нового палладианского окна в стиле бати.