Но по эту сторону границы у меня было еще одно дело, связанное с красками. Самое раннее использование ультрамарина было зафиксировано в горах неподалеку, в городе Бамиан, где, по слухам, вокруг голов двух гигантских скульптур Будды имелись ауры, нарисованные лазуритом на фресках. Нам очень хотелось отправиться туда и посмотреть на это. И нам повезло, мы успели как раз вовремя: через несколько месяцев произведения искусства превратились в пыль.
Первой трудностью было добраться туда. На этой неделе талибы не давали пропусков сотрудникам ООН, и поэтому наш друг не смог поехать с нами. Поэтому мы приняли приглашение от французской благотворительной организации «Солидарность». Представители «Солидарности» оказывали два вида помощи: они предоставляли продовольствие в обмен на рабочую силу и раздавали деньги. Пачка обесценившейся афганской валюты, эквивалентная всего десяти британским фунтам, была толщиной с эту книгу. Самая большая банкнота была равна приблизительно пяти пенсам; деньги были громоздкими и уязвимыми для атак дорожных грабителей. Мы вскочили в машину, горячо надеясь, что это не фургон с деньгами.
Когда война была просто чем-то, что происходит где-то далеко в других странах, а дороги были покрыты асфальтом, город Бамиан находился в нескольких часах комфортной езды от столицы. Но после двух десятилетий боев дорога превратилась в день пути через два перевала и мимо такого количества брошенных танков, что афганцы смеялись, когда мы хотели остановиться и сфотографировать их. «Если вы будете фотографировать каждый разбитый танк в городе, то никогда не покинете нашу страну», – пошутил один бывший боец, теперь занимающийся благотворительной деятельностью. Именно на этой дороге меня настигло самое опасное событие в жизни, причем случилось это не из-за талибов с опасными глазами: они с разной степенью любезности проводили нас через каждый пост. Но когда я сидела на корточках в канаве в первой «точке уединения», попавшейся нам за четыре часа (на вершине перевала), я заметила всего в метре от себя неразорвавшийся снаряд. Неожиданная встреча!
Мы проезжали мимо множества нищих, мужчин и мальчишек, весь день без особого энтузиазма передвигавших камни по дороге в ожидании, что водители автомобилей бросят им несколько банкнот; за ними они бросались в погоню. На той же дороге я увидела и пару путешественников: он шел пешком, она ехала верхом на осле, а ее паранджа – тяжелое одеяние, закрывающее лицо и тело и позволяющее женщинам смотреть на мир только через шнуровку перед глазами, была небесно-голубого цвета. Это был самый модный цвет сезона – паранджи могли быть голубыми, оливковыми, черными, золотыми и белыми, но голубой был самым красивым. Но мощная символика этого цвета в применении к женщине в платке, едущей на осле, очевидно заставила меня думать об этих путниках как о Марии и Иосифе, отправившихся за многие мили от дома, чтобы дать рождение Иисусу.