Наконец мы подошли к полуразрушенному зданию 1960-х годов. «Я хотела бы задать несколько вопросов об индиго», – оптимистично сказала я мужчинам у двери. О встрече я не договаривалась – и задумалась, не отмахнутся ли они от меня. Вместо этого они попросили меня оставить подпись в регистрационной книге. Когда я остановилась, чтобы заполнить колонку, с кем я встречаюсь, мне сказали: «Доктор Санджаппа», – и я внесла это имя в соответствующий раздел. Я немного подождала в комнате, полной шкафчиков для образцов, пахнущих нафталином, а затем меня провели в кабинет с кондиционером, на двери которого красовалась табличка «Заместитель директора».
Одетый в рубашку из батика с узором из серебряных листьев доктор Муниренкатаппа Санджаппа сидел за своим столом. На стене висела потрепанная гравюра, изображавшая Уильяма Роксбурга, управляющего садами с 1793 по 1813 год. Я читала восторженные письма Роксбурга об экспериментах с индиго и кошенилью и была рада узнать, как он выглядел: маленький человечек с проницательным лицом и яркими глазами, который, хотя и был одет в душный галстук и георгианский сюртук, выглядел так, словно был бы намного счастливее в рубашке садовника. Доктор Санджаппа сказал, что Роксбург является своего рода героем Ботанического сада – он сделал много хорошего для индийской ботанической истории, в частности, заказал в 1780-х годах три тысячи изображений местных растений.
«Было бы удивительно, если бы эти картины уцелели», – подумала я. «О да, у нас есть они все – тридцать пять томов», – сказал Санджаппа и отослал коллегу в архив. Мужчина вернулся с восьмым томом, в котором была глава с описанием индиго. Когда я открыла ее, кожаный переплет выпал из моих рук, и я обнаружила, что смотрю на двухсотдвадцатилетние изображения двадцати трех разновидностей Indigofera. Я уже видела изображения индиго в книгах, но только в этот момент мне стало понятно, насколько разнообразным может быть этот вид растений. Там была моя старая знакомая Indigofera tinctoria – главный коммерческий вид как в Ост-, так и в Вест-Индии, и которую я все еще не увидела, так сказать, во плоти, а рядом с ней была изображена очень удачно названная Indigofera flaccida с ее гибкими листьями. Следующая страница была посвящена Indigofera hirsuta с ее крошечной синей бородкой, а также моему новому любимцу – purpurescens – с его изобилием великолепных пурпурных цветков, охраняемыми батальонами круглых листьев, рядами вытянувшихся вдоль стебля. Краски почти не выцвели за два столетия, хотя, к сожалению, бумага уже давно начала свой путь к разложению в условиях тропической влажности.