Банни указал на замысловатый узор на полу.
— Знаешь, что это такое?
Мэйвис раздраженно посмотрела вниз.
— Кошмар для уборщицы — вот что это такое. К чему ты клонишь?
— Это официальный герб Дублина. Видишь ту латинскую надпись Obedientia Civium Urbis Felicitas, что означает «Повиновение граждан есть счастье города». Интересно, какой дебил это придумал?
— Ты еще и латинский знаешь?
— Вообще-то, да. С «Христианскими братьями» не забалуешь. Они научат даже против воли.
— Что ж, теперь, когда у тебя не будет команды по хёрлингу, сможешь преподавать у них язык.
— Расслабься, — повторил Банни, — я же сказал, все будет хорошо.
Мэйвис подняла глаза, когда мимо протащилась знакомая фигура советника Ярлета Корта. Он выглядел так, будто его проволокли через живую изгородь.
— Добрый вечер, советник, — сказала Мэйвис.
— Ярлет, — кивнул Банни.
Корт даже не поднял глаз, проходя мимо.
— Пошел ты на хуй, Банни.
Мэйвис схватила Банни за плечо.
— Ты вроде сказал, что теперь он на нашей стороне?
— Так и есть, — ответил Банни.
— Господь Всемогущий! В таком случае мне не хотелось бы столкнуться с неопределившимися.
Банни осторожно снял руку Мэйвис со своего плеча, и она запоздало поняла, что сжала его слишком сильно.
Мэйвис оглядела зал. Прошло всего пять минут, а вокруг уже толпилось множество людей: советники, заинтересованные стороны и так далее. Она посмотрела на свою восьмилетнюю внучку Тамару, которая сидела в кресле, болтая ногами взад-вперед. Ей было скучно, как всякому ребенку, которого привлекли к ужасно скучным взрослым делам, да еще сказали, чтобы он ничего не трогал.
Внимание Мэйвис привлек развязный громкий смех мужчин, стоявших в углу. Она сердито взглянула в их сторону, слишком хорошо зная, кто они такие.
— Если у нас все на мази, — сказала она, — тогда почему наши враги выглядят такими довольными?
— Не знаю, — ответил Банни. — Может, они сумели достойно принять эту новость?
Как по команде один из мужчин обернулся и посмотрел в их сторону. Он что-то шепнул своим коллегам и направился к тому месту, где стояли Мэйвис с Банни. Переглядывания украдкой и плохо скрываемые улыбки выдавали игру мужчин. Они были похожи на школьников, отправивших одного из своих однокашников поиздеваться над новеньким.
Приближавшийся к ним мужчина ничего выдающегося из себя не представлял: плюгавенький, в очках, с редеющей шевелюрой и мерзкой ухмылочкой, которая делалась все шире. Подойдя, он протянул Банни руку.
— Паскаль Мэлони. А вы, должно быть, мистер Банни Макгэрри?
Банни ответил рукопожатием.
— Вообще-то, детектив.