И тут Алексей заметил дымок. Он поднимался из-за спины Петьки. Алексей сначала подумал, что ему показалось, но следом за дымом показался огонь.
— Глуши мотор! — бросившись к комбайну, крикнул Алексей.
Петька и сам увидел беду, заглушил мотор и прыгнул к огню. Схватил горящие промасленные тряпки и бросил от себя. Два горящих факела упали на растащенную копну. Солома вспыхнула как порох, и ветер погнал огонь к хлебу. Алексей похолодел. На какое-то мгновение он растерялся, затем метнулся к огню и возле него отбросил солому. Но огонь уже набрал силу, заплясал по стерне, выжигая между нее полову.
Алексей скинул пиджак и придавил им огонь. Но огонь выскользнул из-под пиджака и лизнул солому, она, дымясь, вспыхнула. А хлеб уже совсем рядом. Алексей с силой стал сбивать огонь пиджаком. Пиджак быстро накалился и вспыхнул в руках. Алексей отбросил его на выгоревшую стерню. А огонь по стерне уже подползал к хлебу. Секунда-другая, и заполыхает поле и вместо пшеницы будет лежать черный пепел. Алексей рванул рубаху. Но что от нее толку. И тогда Алексей бросился на огонь. Едкий дым раздирал грудь, пламя обжигало тело. А Алексей, стиснув зубы, катался по огню, вдавливая его в землю, не пуская к хлебу.
Петька бросил горящие тряпки и, видя, что комбайну теперь ничто не угрожает, посмотрел вниз. Его охватил ужас. Недалеко от комбайна дымилась черная полоса. Возле самого хлеба плясали языки пламени. По огню, окутанный дымом, катался председатель.
Петька прыгнул с комбайна, не устоял, растянулся на стерне, но тотчас вскочил и бросился к Алексею, перепрыгнул через него и стал приминать хлеб, чтобы огонь не достал до него. А в голове сверлило: «Что же я наделал?»
А по полю уже бежали Ананий, Пронька, Дина и Анна. Анна ехала следом за Петькой. Она видела, как Алексей ходил по полю, как загорелась солома, как он бросился в огонь. «Алеша… продержись чуточку… я помогу…» Анна уже видела Петьку, дым с черным пеплом над Алексеем. Она бежала изо всех сил, а ей казалось, что она стоит на месте.
Арсалан на полевой стан привез новый подборщик и собирал его со слесарем-наладчиком. От полевого стана к ним трусцой подбежал Маруф Игнатьевич. Еще на ходу показал рукой на поле:
— Арсалан, посмотри-ка, паря, дым какой-то на поле. Ладно ли там что?
Арсалан выпрямился, ключ выпал из рук, звякнул о подборщик: на самой кромке неубранного хлеба клубами поднимался дым. У Арсалана отлила кровь от лица. Он одним прыжком вскочил в кабину летучки, взвыл мотор, и машина прямо через хлеб рванулась к дыму.
— Хлеб помнешь, — выкрикнул Маруф Игнатьевич и затрусил следом за машиной, ветер трепал его бороду.