А я, брат, на своем веку этих простых людей повидывала. Иной раз придет к тебе мужичок в телогрейке, кирзовых сапогах, в облезлой шапчонке. Вроде посмотреть не на что. А у этого простачка под телогрейкой дюжина орденов да медалей. А загляни к нему в душу, перед тобой такой человечище, диву даешься. Для него человеческое достоинство превыше всего. Он легче смерть перенесет, чем бесчестие. Да и откуда ему быть простым-то? Этот человек в трудную годину не раз собой Россию закрывал, города и села построил там, куда только дикие олени ступали, корабли в космос отправил. Вот и получается — простота у этого мужика в его величии. Верно, он не хнычет, не жалуется, что бывает ему тяжело, да только когда ему хныкать-то, мир-то без его рук темнотой покроется.
— Нина Васильевна, вы меня правильно поймите. Я с детства не умею хныкать. О другом я хочу спросить: как мне теперь доверие людей вернуть? Без этого мне здесь делать нечего.
— Спасибо, Алеша. Теперь я за тебя спокойна. Прости меня. Но когда я увидела седину твою, обрадовалась. Ко мне-то ты что не заходишь?
— Да что заходить? Немного одному надо было побыть. Вы-то как живете?
— Вот пришла к тебе. Машину бы мне на завтра.
— Не за ягодой собрались?
— В Зареченск, Алеша, переезжаю… И ты знаешь, волнуюсь, как девчонка. Две ночи заснуть не могла.
Алексей улыбнулся.
— Ты это что? — насторожилась Нина Васильевна.
— Я вас никогда такой не видел.
— Какой?
— Такой молодой и счастливой.
— Ты уж скажешь, — смутилась Нина Васильевна.
— А на свадьбу-то позовете?
— А что, Алеша, и позову. Только ты уж меня, старуху, не суди строго.
Алексей подвез Нину Васильевну до дома и поехал в соседние колхозы. А к концу дня в отряд Анны прибыло пять комбайнов на гусеничном ходу.
Вечером, когда затихла работа на полях, Алексей заехал к Федору. Дарима увидела Алексея, растерялась и не знала, как себя вести. Федор встретил его сдержанной улыбкой.
— Ну и разбойник же ты, Федор Степанович, — пожимая руку, проговорил Алексей.
— Да я что? Я ничего…
— И он говорит еще ничего. А у меня, брата-то Даримы, ты спросил разрешения на такой грабеж?
— Все собирался спросить, да кони подвели: уж больно резвые попались.
— Ох и мошенник же ты, Князь. А мне как-то во время пурги один молодой человек говорил, что жалкая участь женатого человека не для него.
— Что поделаешь, — развел руками Федор. — Видно, и для степного коня узда находится.
— Поздравляю вас. А ты молодец, Дарима, такого парня отхватила!
Дарима метнула взгляд на Федора.
— Так это он все сам.
— На то он и Князь. А свадьба когда?