— Как-нибудь загляну.
— А я уже не чаяла вас дождаться, — встретила у порога Анну Елена Николаевна. — Век доживаю, а такой беды не видывала. Как там сам-то?
— Пальцы ног обморозил, но оттерли снегом.
— Вот наказание-то мое, — опустилась на стул Елена Николаевна. — Сидел бы уж дома, старый. Так нет, лезет в самое пекло. Пусть только явится. Я ему такую взбучку задам, про этих паршивых овец и во сне больше вспоминать не будет.
— В деревне-то все обошлось? — разуваясь, спросила Анна.
— Кажись, пронесло беду стороной. А вот в Ключевской чуть чабанка не замерзла. Загнала овец в катон, и показалось ей, будто не все. Села на коня и поехала посмотреть, не потерялись ли где овцы. Отъехала от стоянки и заблудилась. Целые сутки ездила, замерзать стала. Выпустила повод из рук, так конь-то привез ее к дому, подошел к окнам и заржал. Спас бабу-то.
Анна переоделась. Елена Николаевна всплеснула руками.
— Что это я расселась-то? Ты, поди, голодная?
— Не хочу я, мама, есть.
— Да ты, моя, не заболела ли? — встревожилась мать.
— Устала. Посплю немного, потом.
Анна легла в постель, но сон не шел. Никак не хотелось верить, что Алеша для нее теперь чужой. Неужели мог он все забыть?
Вчера она несколько раз пыталась поговорить с ним. Он посмотрел на нее и сказал: «Такого вечера у нас больше может не быть. Давай, Аннушка, не будем портить его». Потом она всю ночь лежала с открытыми глазами, замирая при каждом шорохе. И от того, что он не пришел, теперь мучилась. «Значит, не нужна я ему. Иначе бы его ничто не удержало».
Алексей приехал с Петькой и, не заходя домой, направился в правление колхоза. От встречи с Анной у него на душе остался неприятный осадок. Как и тогда, когда он пришел из армии, закипела горькая обида. Но он подавил это непрошеное чувство. «Для полного счастья тебе только не хватало любовного романа», — с ехидцей подумал о себе Алексей.
Легкое дуновение ветра набросило медовый запах цветов и терпкую горечь залежалого сена. Алексей поднял голову. Через степь к селу ехало пять тракторов с возами сена. За степью синели горы. Вот она, Приононская степь. Сколько сил положил человек, сколько пота пролил, но так и не смог покорить ее, не смог заставить давать хорошие урожаи.
Алексей вспомнил один давний вечер. Это сразу после войны было. На берегу Онона горел костер. Усталые парни варили чай. С ними у костра сидел бригадир Маруф Игнатьевич Каторжин. Он только что вернулся из армии, на нем выгоревшая гимнастерка, танкистский шлем. От его длинной фигуры на желтую траву падает длинная тень.
— Как тут ни крути, земля у нас прижимистая, — говорил простуженным голосом Маруф Игнатьевич. — Только на то причина есть, и даже очень веская. Я бы не стал зря пустословить, да, может быть, мой рассказ кое-кому пригодится. Вам-то по земле еще долго шагать, а ее, матушку, знать надо, сердцем чуять.